Шёл я раз по Маросейке,
Мелкий дождик моросил.
"Сколько там на ваших "Сейко"?" -
Кто-то в темноте спросил.
Заглянув во мрак подъезда,
Я едва не сел без сил.
Рубищем едва прикрытый,
Человек сидел в углу.
Был он бос, лицо разбито,
Хлеб валялся на полу.
Видно, уж давно привык он
К равнодушию и злу.
Был он грязен и нечёсан,
Крошки хлеба в бороде.
Он напомнил мне Христоса,
Хоть и был не иудей.
Говорят, его посланцев
Много нынче средь людей.
"Ровно полночь", - я ответил.
"Thank you,- бросил он в ответ. -
Может быть, по сигарете,
Коль спешить резона нет?"
А снаружи дождь да ветер,
Да идти - не ближний свет.
"Ну, а это?" - пробурчал я,
Пнув ногой лежащий шприц.
"То - чужое, - отвечал он. -
Я ещё держусь границ".
При затяжках сигаретных
Лик его светил, как блиц.
"Коль уж дождь, позвольте сказ мне
Рассказать вам, не спеша,
Как когда-то князь-проказник
Жил, широкая душа.
Был он добр и щедр, и счастлив,
Нищим не жалел гроша.
У него ума палаты,
У него добра не счесть.
Кони все его крылаты
И числа владеньям несть.
На пирах его богатых
Каждый ел, сколь сможет съесть.
Стол его от яств ломился,
Ел он с злата-серебра.
Он в вине заморском мылся,
В яркий день ступив с утра,
Но одной мечтой томился:
В дом жену вести пора.
Как-то сон он видел дивный,
Был цветным тот вещий сон:
Над водой склонились ивы,
Пели птицы в унисон,
А в речных волнах игривых
Вдруг увидел деву он.
Белотела, пышногруда,
Глаз зелёных звёздный свет...
Князь во сне шепнул: "Гертруда!"
Эхо вторило в ответ.
Дева мигом обернулась,
Покраснев, как маков цвет.
После, тихо напевая,
Расчесала волоса.
И шептались, навевая
Сон, прибрежные леса.
Лишь корзина бельевая
Портила все чудеса.
Князь проснулся... Что за чудо?
Снова в сон хотел уйти.
Но уж нет! Пришёл оттуда,
Будь ты царь иль псарь, прости!
Да уж кто она? Откуда?
Всё б отдал, чтоб воротить!
Только ночь падёт на царство,
Он лежит, закрыв глаза.
Снова ждут его мытарства,
Но никак нельзя назад.
И, отбросив спесь да барство,
Он спешит под образа.
На раздувшихся коленях,
Даже некогда вздремнуть,
Князь проводит ночь в моленьях:
Боже, укажи мне путь!
Только нету просветленья...
Сладкий сон уж не вернуть.
Ах ты, сладкая заноза!
Чтоб навек тебе пропасть!
Как шипами ранит роза!
А любовь - одна напасть.
От одной её лишь дозы
Можно замертво упасть.
Дни летят, проходят ночи.
Будто свечка, тает князь.
Пред глазами её очи
Да в ушах напевов вязь.
Горе сердце князя точит:
Днём и ночью, в сушь да в грязь.
Тайны всё ж - продукт не вечный,
Как любовные дела:
Князь от раны пал сердечной,
Вмиг княгиня поняла.
И, как мать, она конечно
Срочно меры приняла.
Вызнав всё и мигом взвесив,
Сон отбросив и покой,
По градам она и весям
Своей властною рукой
Шлёт гонцов... Но сгинул месяц,
А отдачи никакой.
Будто рок над ним глумился...
Но однажды во дворце
Странник странный появился
Да уселся на крыльце:
Посох стёрт, в пыли котомка,
Скорбь да мудрость на лице.
Вдруг карета. Дверь открылась.
На ступень наш князь взошёл:
"Здравствуй, странник. Сделай милость.
Много вёрст ты, видно, шёл
И растратил свои силы.
Раздели со мною стол".
"Ваша светлость, - молвил странник, -
Грязен я. Была гроза.
В путь я вышел утром ранним
Ровно год тому назад.
А за доброту да ласку -
Вот волшебная лоза.
Посади поближе к ночи
Да слезами ороси.
Сила в ней так и всклокочет.
А начнёт плодоносить,
К ней подскочит белый кочет,
К суженой свой путь спроси.
Карту расстели пред ним ты
Да пшено по ней рассей.
Там, где клюнет, твоей нимфы
Дом стоит в лесу в росе.
Поутру взнуздай гнедого
Да лети к своей красе".
С этими словами странник
Из котомки взял ларец,
Вставил ключик-семигранник
Да со скрипом вскрыл, мудрец.
Князь лозу с поклоном принял
И отправил во дворец.
"Будь мне гостем, будь мне ровней, -
Князь с улыбкой попросил. -
Раздели обед скоромный.
Вижу, ты совсем без сил.
Да прими подарок скромный,
Хоть его и не просил.
Путь далёк твой да неровен,
Путь твой долог да тернист.
Мир наш солнечный огромен,
Но бывает и тенист.
Так возьми коня в подарок,
А зовут его Финист."
Отобедав, странный странник
На коне умчался прочь.
Князь отчаянья на грани
Ждёт, когда ж наступит ночь.
Сможет ли тот белый кочет
Милую найти помочь?
Пала ночь. Блистает месяц.
В сон вгоняет тишина.
Вкопана лоза в предместье
И слезой орошена.
Кочет злобно землю месит,
А по карте - горсть пшена.
Ровно в полночь ягод пенье
Зазвенело вдруг в ночи.
Белый кочет в нетерпеньи
Мчит к лозе, как из пращи.
А за ним вдруг чёрной тенью
Кочет чёрный яро мчит.
Ягоды лоза роняет,
Уж из них струится сок.
Чёрный кочет нагоняет
Белого да бьёт в висок.
А потом и добивает
Шпорой в грудь наискосок.
И от крови весь багряный,
Испуская дикий крик,
Он ударом клюва рьяно
Пробивает карту вмиг
И, отведав ягод пьяных,
Замертво упал в родник.
Князь несётся, пораженный,
К карте с чёрною дырой.
И, в раздумья погружённый,
Зрит на карте край лесной.
Лес стоял заворожённый
Под лукавою луной.
Ну, сподобился хохлатый!
Спьяну что ль клевал пшено!?
Ни села там нет, ни хаты,
Дико всё, заброшено.
Что ж, наутро лезть мне в латы
Да в седло, коль решено.
Жаль, утоп бойцовый кочет.
Я-то думал, скажет мне...
Вскочит вмиг да напророчит:
Я ль останусь на коне?
Иль стрелой разбойник ночью
Брешь пробьёт в моей броне?
С картой рваной, отсырелой
Князь побрёл к себе домой.
Наползал туман дебелый
И клубился над травой.
На поляне кочет белый
Стыл с пробитой головой.
Лишь рассвета лик зарделся
Над зеркальною водой,
Князь умылся да оделся,
Сел за стол...Уж конь гнедой
От пробежки разогрелся,
Так и рвётся в путь, как в бой.
Бьёт крылами да копытом,
Закусивши удила.
Был в полётах он испытан,
Да и в ратных был делах.
То приникнет он к корыту,
То заржёт вдруг, сея страх.
Князь надел златые латы,
Натянул отцов шелом:
"Ну, здорово, конь крылатый!
Бью тебе, мой друг, челом.
Будь в пути родным мне братом
Да неси меня орлом."
Вот, мечом перепоясан,
На коня садится князь
И с предчувствием неясным,
C матушкой в слезах простясь,
В путь пускается опасный,
Истово перекрестясь.
Конь свечой взмывает в небо
Да пронзает облака.
То ли был здесь, то ли не был...
Только латы седока
В небе яростно горели
Да истлели, как закат.
Машет, машет конь крылами,
Хлопья пены на боках.
Между гордыми орлами
Он несётся в облаках.
Над горами, над долами
Ржанье льётся свысока.
На пути их тучи встали,
Будто горные хребты.
Между ними цвета стали
Подвесные шли мосты.
Стрелы молнии метали
На границе темноты.
Грозный рык из туч был слышен.
Даже гром он перекрыл.
На охоту свою вышел
Шестикрылый Семирыл.
Он зубаст, он жаром пышет,
Сея смерть при взмахе крыл.
У него в шипах вся кожа,
У него чешуйчат хвост.
Семь голов его похожи
На уродливый нарост.
Гребень сморщен и скукожен,
Разум чрезвычайно прост.
Разъярился зверь могучий,
На коне врага узрев.
Лапами взрывая тучи
Над верхушками дерев,
Он слетел к нему, как с кручи,
До предела озверев.
Рёву зверя не внимая
И желая жизнь сберечь,
Князь из ножен вынимает
Свой булатный острый меч,
На дыбы коня вздымает
И летит врагу навстречь.
С Семирылом сшиблись в брани,
С неба пал на землю гул.
Конь шипами был изранен,
Но держался на бегу.
Князь же, изготовясь ране,
Семь голов срубил врагу.
Семь голов, шипя, упали
В семь морей в сплошном огне.
На колени люди пали,
Думая о судном дне.
Князь же с картой в свои дали
Путь продолжил на коне.
Лес дремучий в дрёме сказку
Шепчет ласковой реке.
Вдруг на бреге видят ласку
Полумёртвую в силке.
Князь омыл её да с лаской
Накормил в своей руке.
Вот в болота путь уходит,
Над трясинами туман.
Хор русалок в искус вводит,
В песнях нега да обман.
Водяной по топям водит
Век любого, кто не зван.
По болотам князь блуждает:
То с опаской смотрит вниз,
То мгновенье выжидает...
Вдруг навстречу василиск.
Взгляд его, как яд, сражает,
Превращая в обелиск.
Хвост змеиный, тело птичье,
Метка белая на лбу,
Царственно его величье,
Зло шипение в зобу.
Грозен он своим обличьем,
Несмотря на худобу.
Как посмотрит он на травы,
Сохнут травы на корню.
Брызгами своей отравы
Предаёт он всё огню.
Зрит налево, зрит направо
Да бочком-бочком - к коню.
Князь спиной к нему с опаской -
Не дай Бог, поймать тот взгляд!
Из-под лат он вынул ласку
Да метнул её назад.
Ласка молнией вонзилась
В василисковы глаза.
Он в агонии крылами
И хвостом своим забил.
Он спалил огромный камень
И затих в крови без сил.
Что ж, исчадье преисподней
Дьявол в гости пригласил.
Мигом струйкой белой ласка
К князю по коню взвилась.
"Ну, сестра, спасибо!"- с лаской
И с улыбкой молвил князь.
-Василиска взгляд лишь ласки
Могут встретить, не боясь."
Позади давно уж топи,
Дождь постылый моросит.
То тоску князь в песнях топит,
То задремлет на рыси,
То коня он поторопит...
Вдруг пред ним морская синь.
Князь, коня слегка пришпорив,
Выезжает на косу.
Дом Гертруды там, за морем,
Дом стоит в глухом лесу.
К ней, любимой, его вскоре
Крылья резво понесут.
Конь берёт разбег на пляже,
Крылья разом распростёр,
Князь творит молитву в раже,
Щит горит, будто костёр.
Конь у кромки - прыг на сажень,
Вот и синевы простор.
Синева, как ты безбрежна!
Как манишь ты в дальний путь!
У влюблённых безнадежно
Ты излечиваешь грусть.
Мысли в синеве безгрешны,
Ветер наполняет грудь.
Середь моря - дивный остров,
Бирюзовых полн лагун.
Дремлет брига древний остов
На песчаном берегу.
Скалы, как кресты погоста,
Остров странный стерегут.
Тишина да тлен кладбища,
Запустения печать.
Лишь унылый ветер свищет
Да волна несёт печаль,
От посёлка пепелище,
И растерзан весь причал.
Князь коня к нему снижает,
Повод крепко натянув.
Конь ничуть не возражает:
Выю вытянув в струну,
Против ветра круг свершает
И садится в ту страну.
Конь уставший в хлопьях пены
Крылья на спине сложил.
Скачет сердце, вздулись вены
И под кожей пучки жил.
Крепкий сон его мгновенно
До утра заворожил.
Князь огонь развёл во скалах,
Птицу жарит на огне.
Взглядом местность обыскал он
В наступившей тишине.
Вечер хмур. Жара уж спала.
Ни души в той стороне.
Брег пустынен. Море чисто.
Нет ни паруса во мгле.
Солнце село в море быстро...
Князь вздремнул, глава в седле.
Звёзд рассыпалось монисто
В чёрном небе, как в золе.
Только лунный глаз багровый
Слёзы света проливал,
Да на пляж прибой суровый
Всё катил за валом вал.
Спит наш витязь чернобровый
Мёртвым сном у тёплых скал.
В полночь с моря рёв протяжный
Вдруг раздался. На дыбы
Встал прибой и гравий пляжный
Да упал на скал столбы.
Из пучины выполз страшный
Змей морской, влача горбы.
Рог меж глаз пронзает небо,
Рёв его многоголос,
Взгляд его наполнен гневом,
Из ноздрей космы волос.
Он вдохнёт - наклонит древо,
Выдохнет - падёт кокос.
Вид его свиреп и страшен,
Чешуя блестит, как днём,
Гребнем горб его украшен
Глаз горит один огнём.
До предела ошарашен,
Князь предстал пред ним с конём.
И раздался хрип зверюги:
"Незнакомец...Ну дела!
Да отбрось свои потуги,
Для меня твой меч - игла.
Мне нужда в твоей услуге,
Коль судьба нас здесь свела.
Называй меня Змей Юга.
Змеи есть других сторон:
Есть Змей Севера, где вьюга;
Запада, где солнца склон,
И Востока, где светило
Златом красит небосклон.
Каждый змей уполномочен
По морям вершить закон
Лишь в пределах своих вотчин.
В остальных - в запрете он.
Ну а если вдруг захочет,
Боги создадут заслон.
Как-то раз во время бури
Принесло меня волной
В океан в ледовой шкуре,
В царство, где царил покой.
Пар дыханья превращался
В снег над стылою страной.
То проведал бог их - Один...
С неба разъярённый глас
Вдруг раздался к непогоде.
Мигом солнца зрак угас.
И, бушуя в небосводе,
Бог вонзил копьё мне в глаз.
Бог судил уж слишком строго
С недоступной высоты.
Да куда ж мне против бога
Ледяной той широты?!
Я ревел, кроша лёд рогом
И хвостом круша мосты.
Проревел мне с неба Один:
"Ты прощён на первый раз.
Путь на юг тебе свободен.
А оставлен один глаз,
Чтоб, не дай бог, в непогоде
Не блуждал ты, как сейчас."
Плыл на юг я неустанно.
Лишь однажды я поспал,
Когда брег увидел странный...
В океан поток впадал.
В его струях филигранных
Деву вдруг я увидал.
Распустила косы дева
В тихой заводи речной.
Белотела, будто Ева,
В райской стороне ночной.
Плыли нежные напевы
Под улыбчивой луной.
У неё при виде змея
В пятки бы ушла душа.
К ней приблизиться не смея,
Я внимал ей, чуть дыша.
Тёмный лес стоял, немея...
Как же дева хороша!"
Князь, как громом поражённый,
Змея радостно спросил:
"Подскажи хоть приближённо,
Где ж тот брег, что посетил,
Змей, ты, Одином сражённый?
Где ж тот луч, что мне светил?"
Прохрипел ему Змей Юга:
"Я не прочь тебе помочь.
Но услуга за услугу...
Мне терпеть уже невмочь
Одина в глазу орудье.
Выдерни копьё ты прочь!"
Князь обходит Змея слева
И едва не пал без сил:
В оке ввысь торчало древо,
Что взбешённый бог вонзил.
"Да уж...Один, полный гнева,
Глаз слегка твой занозил."
Князь коня ведёт из сосен,
Из сумы аркан берёт,
Раскрутив, на древко бросил
И даёт указ на взлёт.
Взвился конь, как змей на тросе...
Лишь аркан струной поёт.
Хлопья пены облаками
От коня летят к луне.
Воздух свищет под крылами,
Крылья в радужном огне.
Вот рывок..! Копьё в аркане
Уж несётся в стороне.
Конь свершает приземленье,
С лаской князь к нему спешит.
Змей вздыхает с облегченьем,
С благодарностью шипит:
"Князь, скорей на обрученье,
Пока Один крепко спит!"
Привязавшись крепко к рогу,
Князь с конём на Змее спят.
Змей морской, пыхтя, дорогу
Пробивает на закат.
И волна кипящим грогом
Всё бежит-бежит назад.
Так летели дни за днями...
Брег желанный наконец
Показался за волнами.
Близок, близок уж венец
Для прекрасной дщери леса,
Коль согласье даст отец.
Вот уж в реку Змей вползает.
Первозданный лес вокруг
Синь верхушками пронзает.
И с небес слепящий круг
Речку златом обливает...
Но пороги встали вдруг.
Князю говорит Змей Юга:
"Тут нам, князь, не по пути.
Всё ж моя тебе услуга
Помогла любовь найти."
Молвил князь: "Прощай, зверюга.
Если что не так, прости."
И, махнув рукою Змею,
На крылатом скакуне
В предвкушеньи встречи с нею
Ищет князь дом в стороне.
Глядь, вдруг заводь! Князь бледнеет...
Та же, что была во сне!
Тот же спуск и те же ивы,
Те ж кувшинки и песок,
Тех же струй напев игривый
И кудрявится лесок.
Князь, достав своё огниво,
На брегу костёр разжёг.
Валунов лежали груды -
Шторма дикого дары.
Но на дым нейдёт Гертруда.
Что ж, он ждёт ночной поры,
Прячась за стеной запруды,
Что построили бобры.
Полночь. Тлеют уж поленья.
Князь застыл за валуном.
Сердца громкое биенье
Не даёт забыться сном.
Вдруг вдали раздалось пенье
В пряном сумраке лесном.
Вышла дева, напевая,
Из лесной глуши к реке.
И корзинка бельевая
У неё была в руке.
Ивы, чутко ей внимая,
Трепетали на песке.
Дева к берегу спустилась,
С песней косу расплела,
Не спеша, разоблачилась,
В струи тёплые вошла.
И волна с волной сходилась,
И луна в реке плыла.
Князь, немея в восхищеньи,
Морща думою чело,
Вдруг задумал похищенье,
Улыбнувшись весело".
Поцелуями прощенье
Вымолит он ей назло.
Как луна пропала кстати
В набежавших облаках.
Князь подкрался к брегу татем,
Прыг...! И вот в его руках
Девы юной плат да платье;
И корзинка вмиг в кустах.
Снова князь в тени укрылся.
Лик улыбчивой луны
Снова в облаках открылся,
Освещая валуны.
Дева к брегу подплывает
И выходит из волны.
Млечный путь ей с неба светит.
Под луной обнажена,
И кого ж она приветит -
Не невеста, не жена.
Но и брег гол в лунном свете...
Дева вмиг поражена.
Где ж одежда да корзина?
Глух да нем покой ночной.
То ль украл бродячий инок,
То ли зверь какой речной?
Глядь, следы цепочкой длинной
Исчезают за грядой.
Прелести прикрыв руками,
Ева наша по следам
За грядой нашла тот камень,
Где добычу ждал Адам.
За его смекалку с вами
Я хвалу ему воздам.
Вмиг в объятиях отрада,
Вмиг в капкане крепких рук.
На груди его награда
После всех невзгод и мук.
Так любовь, прорвав преграды,
Затопляет всё вокруг.
Молвит князь своей Гертруде:
"Здравствуй, милая моя!
Долог путь мой был и труден,
Но нашёл тебя здесь я.
Наконец средь серых буден
Сон мой обратился в явь.
Будь женой мне, коль по нраву.
И хозяйкой во дворец
Я введу тебя по праву
Двух обвенчанных сердец.
Заведём детей ораву...
Но скажи, где ж твой отец?"
Он с улыбкой возвращает
Платье ей: "Надень, краса".
Видя, что её смущает,
Взор вперяет в небеса...
Но всё ж муки возмещает,
Взгляд бросая искоса.
Дева юная, зардевшись,
На себе ловя тот взгляд,
Наспех перед ним одевшись,
Расчесав влас водопад,
Вопрошала: "Рыцарь дерзкий,
Ты чему ж так бурно рад?!
Дом мой с сотворенья мира
Средь лесов стоит века.
Мачеха торгует сыром
Да гадает всем слегка.
А зовут меня Эльвира,
Дочь немого лесника."
"Как? Ты разве не Гертруда?!-
Князь безумно изумлён.
- Заводь та ж, река, запруда;
Та ж, в которую влюблён.
Валунов всё та же груда...
Тот же вижу дивный сон!
Нет. Здесь с именем ошибка.
Видно, я не то сказал.
Коли сердце бьётся шибко,
Да не лгут мои глаза,
Милая, к твоей улыбке
Привела меня лоза."
Мыслит князь: "Уже светает,
И луны бледнеет свет.
Уж туман над речкой тает,
И оранжевый рассвет
Лик Эльвиры озаряет.
Кто же даст на сон ответ?
Стоило ль пройти полмира
За дрожащим миражом?
Верить страннику-факиру?
Лезть куда-то на рожон?
Не Гертруды, так Эльвиры
Буду лаской окружён.
Всё напутал чёрный кочет!
Здесь запруд наперечёт.
После драки кто ж пророчит?!
Знать, попутал его чёрт
Средь волнительной той ночи,
Когда карту я простёр."
Он с Эльвирою прекрасной
Через лес идёт к ней в дом.
И цепляет лес напрасно
Его ветками. Что в том?
Коль решенье его ясно,
Думать надобно потом.
Дом печальный их встречает:
Спит лесник у очага,
Мачеха с золой гадает,
Чёрный кот лежит в ногах.
Свечка воском оплывает,
И коптит её нагар.
Князь приветствует гадалку,
Та ведёт его к столу.
Кот стрелой летит на балку,
Лишь глаза горят в углу.
А гадалка, усмехаясь,
Смотрит пристально в золу.
Молвит старая колдунья:
"Не твоя Эльвира, князь.
Есть на свете, княже, лгунья.
Так сплетёт обмана вязь,
Что и опытной вещунье
Не расплесть ту коновязь.
Не к лицу хитрить с тобою
Старой ведьме средь ночи.
Лгунью ту зовут судьбою.
У неё в руках ключи
От любви, пути и бою.
Так что, сам уж заключи:
Брать Эльвиру ли с собою
В чужедальние края?
Или не играть с судьбою,
Как играю с нею я?
Ведь Гертруду ты с любовью
Всё ж искал, как знаю я?"
Не на шутку князь встревожен:
"Что ты, старая! Уймись!
Я - не конь, судьбой стреножен...!
И навстречь судьбе нестись,
Вынув острый меч из ножен,
Я готов хоть вниз, хоть ввысь!"
"Что ж, - старуха отвечает.
- Коль судьба вам не указ,
А Эльвира уж не чает,
Как бы ей пуститься в пляс,
Мы с отцом благословляем
На венчанье, дети, вас."
Разбудив немого мужа
Да раздув в печи угли,
Ведьма разогрела ужин
И, по кружкам эль разлив,
Вдруг сказала: "Чую, кружит
Ворон на краю земли.
Глаз чернее чёрной тучи
И черно его крыло.
Чёрный ворон - враг разлучник.
Эк его разобрало!
А под ним - венец колючий
Ветром катит на село."
Князь с усмешкой ей внимает,
Ест оленя, пьёт свой эль
Да Эльвиру обнимает,
Да в ушко гудит, как шмель.
Вдруг главу на стол роняет...
Крепко бьёт по мозгу хмель.
Он глаза открыл...О, боже!
Где он? Что с ним? Что за вид?
Он лежит на брачном ложе
Во дворце. Вдруг рядом зрит
Щёчку девы белокожей
В свете утренней зари.
Как вернулся он в усадьбу?
Без невесты был иль с ней?
Засылали ль к тестю сватью
Да в подарок сто коней?
Да была ль намедни свадьба?
Или пир был в дивном сне?
Вспомнил князь большую залу,
Яств изысканных столы,
Горы роз пахучих, алых
Да блестящие полы,
А по ним в разгаре бала
Пары плыли веселы.
Князь застыл в подушек груде:
Как же всё ж её зовут?
Вновь его мысль о Гертруде
Возвращает в синеву,
Где он, будто из орудья,
К ней летел на рандеву.
Ах! Ведь рядом с ним Эльвира,
Дочь немого лесника.
Злато кудрей, стан как лира -
Взор ласкают знатока;
Глаз сияющих сапфиры,
Шея гордая тонка.
"Что ж, даст бог, мы с ней поладим, -
Мыслит князь, взгляд отводя.
- Там, глядишь, дитя наладим
Иль двоих, чуть погодя.
При такой тиши да глади
Грех ей не родить дитя."
Жизнь идёт, бежит, стремится.
Год прошёл и два, и три.
Мрачный князь тоской томится:
Нет дитя, как ни зови.
Да и может ли родиться
Плод любви, коль нет любви?
Поселилось равнодушье
Да бездушье во дворце.
Где же прежнее радушье?
Только скука на лице.
Князь страдает, как в удушье,
Да сидит всё на крыльце.
То ли ждёт, когда же странник
Прежний прибредёт к нему?
То ль готовится заране
Он покинуть дом-тюрьму?
Князь, короче, был на грани
Бросить всё да - из дому.
А Эльвира всё тускнела
Да вязала у окна.
Видя всё, сказать не смела
Да печалилась одна.
Уж лицо белее мела...
То ль - жена, то ль - не жена.
Запил князь, топя кручину
В крепком зелене-вине.
Да и в карты, дурачина,
Стал играть на стороне.
Мы всегда найдём причину
Истину ловить на дне.
Как-то ветреною ночью
Шла по крупному игра.
Князь, хоть пьян, держался впрочем
Молодцом, но... до утра.
И, тоскою озабочен,
Проигрался в пух и прах.
Княжество за долг забрали,
И крылатых скакунов
Табуны угнали в дали,
И забрали часть обнов.
Честь должна быть крепче стали!
Прав закон, хоть и суров.
Не скажу вам, сколь страданий
Он принёс своей родне,
Сколько горестных рыданий
Слышно было в той стране.
И семейных их преданий
Книги корчились в огне.
Князь, не в силах это слышать,
Посох взял да вышел в путь.
Ветер плащ его колышет,
Да назад толкает в грудь.
Наконец он вольно дышит,
Наконец исчезла грусть."
Нищий в рубище дырявом,
Сказ закончив, замолчал.
Посох рядом с ним корявый
За решёткою торчал.
"Не найдётся ль ещё Явы
Закурить?" - он пробурчал.
Закурив по сигарете,
Мы молчали минут пять.
"Не могли б вы мне ответить:
Где ваш князь, жена да мать?" -
Я спросил, в надежде встретить
Взгляд его да тишь взломать.
"С ним жена давно в разводе,
Мать в могиле спит давно.
Князь по свету тенью бродит
Попрошайкой, пьёт вино.
Видно, с мыслью о Гертруде
Умереть ему дано".
"Что ж, прощайте, князь мой тайный.
Мне пора, - промолвил я.
- Думаю, вы не случайно
Забрели в мои края.
В мире всё необычайно...
В этом прелесть есть своя.
Пусть никто вас не осудит,
Пусть нетруден будет путь,
Пусть ваш парус полным будет.
И желаю вам вернуть
Сон о дорогой Гертруде,
Да и в явь всё обернуть".
Вечно карты наши в дырах,
Кочеты всегда в боях.
Где Гертруда, где Эльвира?!
Ольга где иль Зульфия?!
И в сплетениях эфира
Каждому нужна своя.
Зонт раскрыв, нырнул я в сырость
Ждать таксиста-ямщика.
Нужно мне к Проспекту мира,
Где в квартире ждёт звонка
Бывшая жена банкира,
Милая моя Эльвира,
Дочь немого лесника.
Москва
29 сентября 1998 г.