холишь кристалл старения - ранишь ладони гранями,
слизываешь соленое, прячешь под языком.
и принимаешь - рифменно-горьким морфином памяти,
призрачной тенью близости - контуром облаков.
мира не знать по имени - это ли не смирение? -
просто принять на веру и - отойти ко сну.
все, что так хочешь выкрикнуть в ветер перед рождением,
в штиле у пика зрелости даже и не шепнуть.
за перевалом голоса - гавань семи отчаяний,
буквами несказAнная звонкая тишина -
звездный колодец светлого дзенского непричастия
к хлебу, крови и речи - всем ее именам.
стало быть, и к владению миром - цветной картинкою
(той, чей эскиз божественный вечность, как занесло
илом реки забвения) - и на причале стиксовом
платишь за место памятью - по голове веслом.
в тонком стакане времени смерть пузырится кальцием.
плача об _этом_ береге - где-то на полгребка.
и отпуская бренное, чувствуешь между пальцами
тайное имя имени - но не берет рука.