АП
Заскрипели пружины – кровать колыхнулась и стихла.
То ли вышел попить, то ли тихо вернулся с войны.
За окном мокрый шепот колес, черно-белые тигры
Пронеслись по холодной стене… Не пугайся, страшны
Не ночные огни, но размахи широкие стрелок,
Нашу плоть превращают не в хлеб – в раскаленный песок,
Что царевы гробницы заносит по лотосы белым,
И напитком забвения делает пальмовый сок.
Изменить не умеем ни скорость старенья, ни время –
Бремя времени ночью весомей, чем думы о нем.
Ошибаясь в стотысячный час, засыпаем не с теми,
С кем не спится, на стрелки не глядя, по мелочи лжем.
Мы нечаянно живы, мы видели пальмы, и пили
Кровь – не воду, входили в гробницы, крестясь,
Разбивали о камни часы, слишком многих любили…
Мы – последние капли, согретые кем-то в горстях.