Я давно одичала
В дремучих своих палестинах,
И когда в полнолунье
Вскипает застывшая кровь,
Я бреду по росе,
Утопая в холодных люпинах,
И вхожу, как в шатер,
Под угрюмый еловый покров.
Цепенею и жду,
Но всегда пропускаю мгновенье:
Непонятно откуда,
В таинственном лунном луче,
Ты скользишь на меня
Желтоглазой коричневой тенью,
Прокричав, замираешь,
Усевшись на узком плече.
Ты свой бешеный нрав
Укротил после долгой разлуки.
Мой опаснейший друг,
Ты не страшен и вовсе не груб.
Ты когтистою лапой
Не ранишь мне нежные руки,
И могучий твой клюв
Не терзает подставленных губ.
Слышишь, губы дрожат?
Это я от волнения плачу.
Спрячь меня от тоски
Под знакомым до боли крылом.
Мой крылатый колдун,
Наколдуй мне сегодня удачу
И мечту о любви,
А надежду оставь на потом.
Осторожно берешь
Угощенье с раскрытой ладони
И срываешься в ночь
Промышлять по оврагам мышей,
Чтобы вместе с подругой,
Что в чаще обиженно стонет,
До утра накормить
Мохноногих своих малышей.
Я совсем одичала
И звук человеческой речи
Стал мне странен и чужд.
Я отвыкла в глуши от людей.
Лишь грущу об одном:
Никогда мне не ляжет на плечи
Та рука, что нежней
Окольцованной лапы твоей.
В окна светит луна.
Мне сегодня уже не забыться.
Буду слушать всю ночь,
Как бесшумно летая вокруг,
Растревожена встречей,
Кричит полуночная птица -
Самый верный мой друг.
И, наверно,
Единственный друг.