Мчится-мчится паровозик....Ту-туу...Отстукивая стыки дней, смазывая минутами поршни..Впереди, заправскими русалками на бушприте - братья Черепановы и Уатт. Милые механические боги, утопическая хохлома и лак с позолотой...разрывает время от времени ветхую мешковину моей памяти гудком, засыпает сажей и копотью...
Бодрый Чатануга...Он поет и это - то ли тустеп, то ли еще какой подпрыгивающий танец декаданса с наигранной веселостью...танец конца века, - он пахнет нафталином и приторными духами, еще - цветком лотоса и сыростью Леты...он призывает забытье...и выстраивает дни мои статистами в давно позабытой музыкальной комедии, затертыми даггеротипными лицами в запыленной газете, архив никому не нужной вечности в подвальчике, который и захочешь - не найдешь...я не против..
Только иногда что-то лучом пробъется сквозь плотно занавешенные гардины бархата цвета моей астенической, почти черной крови, найдет лазейку, и, высвечивая вековую пыль, лизнет кракелюр портретов, лица на них недоуменно вздернут брови, поглядят сонно на меня - "Что такое?"...Мандельштам...Мандельштам тонкой инсулиновой иглой войдет в вену, впрыснет свою алхимию и разбегутся по жилам Гермесы Трисмегисты, покроют стенки сосудов блестящим обманом амальгамы, и вдохновенный безумец, сын рабыни Манес заставит сердце биться чуть быстрее и легкая шизофрения, отдавая кислинкой под ложечкой, расцветит ночь, придаст ей запах и объем и пространство...будет легко кружится голова, темное, старое зеркало в прихожей отразит свечу на моем столе....