Дорогой S.H.,
наверное, человеку всю свою жизнь соблюдавшему порядок слов, будет трудно понять мою синтаксическую кашу. Но у меня есть надежда, что иностранному языку учатся не только и не столько засыпая над словарем, а скорее просто действуя в его направлении. Я хочу сказать, ты, кроме порядка слов, часто пер на рожон и продолжаешь делать это и по сию пору, всячески запутывая нити социальной очевидности. Сопротивляясь, игнорируя и насмехаясь над этой протестантской демагогией, от подлежащего к обстоятельству времени и/или наоборот, в зависимости от постановки вопроса, ты все ближе подходил к моим языковым передрягам, и уже понимаешь их не хуже моего (а алфавит здесь большой роли не играет). Короче, все, что я здесь намерен сказать, дорогой S.H., ты вероятнее прочувствуешь через уже знакомую интонацию и естественность самого себя, в чем я тебе полностью доверяю, более того, намерен брать уроки последней. Как угадывают течение знакомой мелодии, как вздрагивают при украдком жесте дорогого человека, как возвращаются в бывшие места и, расслабив носовую перегородку, понимают все.
Не произошло ровным счетом ничего. И формальное отсутствие повода развязывает мне руки. Вообще одно из замечательных достоинств белиберды состоит как раз в том, что, по словам другого F.D., в иное время в ней больше ясности и смысла, чем в довольно ловких и осмысленных пассажах, чутко отзывающихся на события непростого времени. И дело здесь скорее в том, что эти события непростого времени сами по себе большая белиберда, а противоположности одноименных зарядов, как известно, отталкиваются. Ничего не произошло.
Помнишь, как-то мы вели нетрезвый диалог, размягчая мозги сигаретами. Очень уж нас волновало понимание и, главное, применение этого громоздкого существительного «свобода» – в нашей с тобой редакции мы выговаривали его как «freedom». Мы не сходились по главному пункту – есть ли у нее пределы. Ты заметил, что на хрена она нужна эта свобода, если она не беспредельна. А я что-то там вякал про все тех же сэра I.B. и A.S.. Время было позднее и спешное и поэтому мы не только не сошлись на чем-то обоих нас устраивающем, но и вообще разговора не завершили. И уже совсем с расстроенными головами, гудящими на спиртном, в ввиду Казанского собора орали непотребщину по адресу того, кто данное строение собой населяет. Особенно заводили его двойные стандарты. Так вот, если ты помнишь, с чего беседа началась, а началась она с короткометражного кино, которое ты до, а я после смотрели много раз. Шведский мент стреляет в мальчика прямо посреди Gteborg’а. Опустим начала и концы, причины со следствиями – только то, что какая-то машина, пусть гос.машина, в лице сильно закамуфлированном в очередной раз переехала отдельно стоящую и единственную меру всех вещей. Быть может, последняя шифрограмма тебя несколько запутает, даже ошарашит, но произнесена она была не на этом языке и не в этой стране, а лет, эдак 2000 назад, если быть точнее, почти 2300. За время, прошедшее с тех пор у нее, этой шифрограммы, были все шансы запечатлеться в обоих наших языках, плюс, третьем, интернациональном, не говоря о том, что твой язык старше моего – это должно с лихвой перекрыть интонационную разницу. Так вот, завело нас с тобой буквально механическое воздействие. Кстати о двойных стандартах.
Дело все в том, что Казанский собор не был случайным архитектурным апгрейдом пустующей территории. Он был прямым продолжением нечеловеческого и построен, вестимо, не для людей. Для кого, спросишь ты. Stefan, он был построен для языка, болтающегося перед гландами. И более того, явился, как и большинство построек его типа, сведенным в одно принципом экономической физкультуры и говорливой катастрофы. Последнее, проведенное через строго унифицированное alter ego и дающееся только через местоимение третьего лица мужского рода. Alter ego, Stefan. А как еще ты выяснишь результативность данного вида деятельности? Ты вложил кучу денег в сомнительное предприятие, навряд ли тебе придется их обналичить когда-нибудь в будущем, и только терапевтическая болтология способна дать тебе представление о масштабах потери и возможность осознать, что это есть хорошо. Ты сам, пропадая в тени здания, скажешь себе об этом. А если денежки, Stefan, были не твои, то чувство сопричастности не позволит тебе уйти с пути истинного и, в конечном итоге, не оценить чьей-то жертвы, ибо царствие божие в кредит не обретается, но только за наличные. Короче, единит вас именно отсутствие этих последних. И разница только в том, что он ухнул их разом, а ты как сидел без них, так, видимо, и будешь. Культура отказа, Stefan, большое дело. При условии, что неимущих и беспросветных большинство, она вообще как на дрожжах растет и полниться. Вот здесь-то вся эта болтовня как на ладони и предстает – доведенная до абсурда метафора ожидания – все потом! все потом и, главное, не здесь.
В реальном мире мало чего не поддается измерению. Измеримость – это его, как бы, главное свойство, поэтому твои муки и неустроенность находятся в прямой пропорции к тому блаженству, которое ждет тебя, правда, потом. Плюс, досрочно вышедших из игры по собственной воле сбрасывают со счетов и входными билетами не одаривают.
Но кассовые чеки, Stefan, убедительнее заверений. Более того, убеждает как раз не их адресованность, а вообще наличие. То есть, самое-то главное неиссякаемость этих заверений – высший пилотаж трепа – а первые свидетельствуют о кредитоспособности вторых. Вот почему так смело и самоотверженно ходят в атаку, вот почему так истово ненавидят других, кредитоспособность идей которых выше или равна нашей собственной, вот почему в стремлении эту кредитоспособность повысить переезжают своими машинами целые народы, либо отдельно стоящую меру всех вещей, а что потом? что потом, Stefan, известно, это уравнение без неизвестных.
Нули счета распаляют воображение так, что оно не способно уже остановиться на чем-то конкретном, чем-то таком, что ты уже имеешь. Если время за окном непростое, да еще рабовладельческое, и ты последний эшелон этого общества, то, как события не развернись, ты, скорее всего, будешь предоставлен сам себе перед лицом невзгод. И определенная гарантия мат.помощи в этом случае просто вершит чудеса, Stefan. Кто бы там что не говорил, но материальную оболочку надо время от времени подпитывать, проще – человек хочет есть. А после того, как люди вышли из платоновской пещеры еда и деньги стали практически синонимами, на одних собирательстве и охоте разве что единицы и продержаться. Да, урановы дети, да, вседержители, да, полпреды нашей деятельности с профильным разделением и с правом вынесения окончательного вердикта – языческие боги в данном случае не на твоей стороне. К тому же за время расцвета рабовладельческой цивилизации они обрели черты и качества твоих угнетателей. Здесь нужен парень из своих, и тоже без перспективы дотянуть до полтинника. Эдакий Ulenspiegel невидимого фронта – «пепел Клааса стучит в моем сердце» - ничего не напоминает? А чтобы парень обладал даром убеждения, лучше чтобы он возник не на ровном месте, а, скажем, из глубины веков был предсказан нам умеющими читать в лицах и горящих кустах.
Было, не было, мы там со свечей не стояли. Главное, что литературное наследие тех, кто стоял шло в массы. Механизм для этого налажен и сбоев не дает, если подходить к проблеме осознанно и лишнего не брать, хотя бы на первых этапах. Так вот, создается профсоюз Faber, как тебе, и собирает в своих рядах тех кто хочет ознакомится с книжечкой о невероятных и удивительных приключениях парня (назовем его парнем с доской, учитывая то как он кончил и его профессию). И вот в этом-то профсоюзе и заводиться такая штука как касса взаимопомощи. Отличное изобретение. Но мы-то знаем, что членство в любой подобной организации как дает человеку определенные права, так и налагает на него определенные обязанности. Stefan, если у меня хорошая память и я все помню верно, то большинство подобных профсоюзов начала первого тысячелетия гарантировало своим членам проплату похорон, а также всякого рода компенсации по утрате кормильца и т.д. Но наши парни из будем так его называть Faber пошли дальше, они расширили реестр выплат, плюс, конечно же обязанностей. Таким образом, если ты хочешь прижиться барахлишком, скажем, садовым инструментом, то тебе без всяких проволочек и проблем выпишут требуемую сумму, проценты тоже возьмут по-божески, снабдят книжкой о парне с доской и о том, что было до, то есть с самого начала. Stefan, к сожалению большинство членов этого профсоюза не умели главного – читать, зато хорошо понимали язык жестов и пантомиму, поэтому события книжки рассказывались им в виде театральных постановок с чревовещанием, травестией (вспомни театральные уставы того времени – никаких женщин) и прочей атрибутикой. Так вот главной обязанностью как раз и было участие в театральных постановках. А ты не хуже моего знаешь, что если добрые люди озаботились твоей судьбой, помогают тебе почти безвозмездно, проявляют всяческое участие, а требуют при этом только одного – посещения культурных мероприятий, то это хорошие люди и им стоит доверять.
Им и доверяли. И без того полуфольклорные события книжки обрастали новыми подробностями, разваливающаяся империя поставляла новых faber-ов, а члены профсоюза стали прямо притчей во языцех благодаря своей организации, ну и численности тоже. Короче, дело шло.
Мне всегда казалось это странным, что начало книжки “Metamorphosis” известного нам О. и еще более известной Genesis практически неотличимы. Надо думать, что кто-то с кого-то списал. И, скорее всего, автор первой и авторы второй не списывали друг с друга, у них просто был общий источник. О. пользовался мифологией, почти всей известной тогда мифологической базой от Атлантики до Черного моря и распихал ее по пятнадцати книгам. Авторы второй пользовались другим способом познания и обработки информации, они осуществляли это при помощи откровения. Короче, вторая книжка это монолог бога более или менее удачно законспектированный, а я сомневаюсь, что бог повторял дважды, ну или, по крайней мере, дважды одному и тому же лицу. При определенном характере, приблизительном знании того, что происходило следующие 2000 лет, вынесенном из школ и институтов и наблюдении за современным мне миром я склонен больше доверять О.. Во- первых, О. не был faber-ом, во-вторых, он получил довольно хорошее образование и читать умел, и, в-третьих, тот способ познания, который применял О. в своей работе я могу проверить. Stefan, не сочти меня занудой, но речь идет о достижении одного и того же результата. Даже если верить авторам Genesis и принять их способ, все равно он мне представляется крайне ненадежным, что ли. И признать то, что они катали свои записи с источника, мною названного, и впоследствии поделились им с О. тоже сложно. Потому что получается тогда, что О. лжет или совсем перепутался. Но самое странное, что его-то источником мы пользуемся по сей день. А с этими ребятами вышла совсем неприятная история: Faber разросся до невероятных размеров и, так или иначе, книжку про парня с доской и про то, что было до прочитали не только члены профсоюза, и начали ее события трактовать совершенно свободно, свободно Stefan. А это, в свою очередь, очень разозлило ребят из профсоюзного комитета, и они призвали своих членов не то что не поддаваться на спекулятивные трактовки, да еще при возможности устранять тех силой, ну или просто бить в морду. А по их книжке получалось, что и в морду можно дать кому угодно, включая самого главного, и терпеть надо если бьют тебя, да еще всячески потрафлять обидчику разворачивая лицо в нужные стороны. Главное, Stefan, быть первым и не пропускать удара, а то в силу вступает второе правило. Передрались они там между собой, в общем, да и руководителей, хоть разваливающейся, но все-таки империи такие объединения на их территории тоже бесить начали и они, в свою очередь приложили руку к начавшимся разборкам.
Stefan, если весь сыр бор разгорелся из-за книги, то тогда не совсем понятно, какого черта начальники, хоть разваливающейся, но империи так охотно влезли в драку. И не только начальники. Мне кажется, что руководство волновал экономический вопрос, это раз, ну и у этих, из профсоюза, по книжке выходило, что один из этих самых начальников грохнул ихнего парня с доской, причем совершенно ни за что, это два. Повод? Я думаю повод, Stefan. Ребята из Faber к тому времени налопатили неплохо деньжат и вот такими вот идеями смущали других честных faber-ов и это при том, что в империи разрешили свободу воли и вероисповедания, короче как-то нехорошо получалось. Ты не подумай, я не защищаю руководство, у них там действительно все было хреново куда ни глянь.
Дело все в том, что сама империя за весь период своего существования прижила не мало литературы и всяких философских течений, разные там стоики, эпикурейцы, академики опять же. Понапридумывали законов, частную собственность и мн. и пр. То есть пытались как умели срегулировать жизнь общества, хотя бы и рабовладельческого. Но сейчас не об этом. Меня удивляет сама тенденция отказа от библиотеки в пользу одной книги. Так называемое ранжирование по важности, когда изложенное на страницах этой книги приравнивается к абсолютному знанию, абсолютно законченному и единственному. Вот здесь-то и приходит конец всему их имперскому плюрализму и свободе воли. Отсюда и берет свое начало эта узкоколейная дорога – обладатели подлинного знания, приобщившиеся к откровению.
Не подумай, я не враг художественной литературы, наоборот. Я просто считаю, что нравственный закон оформляется без приоритета какой бы то ни было концепции, или как говорил M.A. «люди созданы для людей, а, следовательно, для общения». Библиотека и грамотно организованный спор, желание понимать, вот там и стоит покопаться, а спускать пар можно ломая голову над очередной софистической фигурой. Я за художественную литературу и только за нее.
Но вернемся к нашим ребятам. Империя, где они обитали, таки развалилась, и вышло так, что следующее поколение руководителей оказалось очень падким на идеи единоличного управления. Профсоюзные боссы очень плотно сели им на ухо и поделились опытом использования бинарных оппозиций. А эти оппозиции, Stefan, чудесная по силе воздействия штука. Что было потом, слишком хорошо известно – посмотрись в зеркало, высунь нос наружу, включи телевизор – ты узнаешь, почуешь и увидишь апофеоз идеи, триумф монады, это она не скроет от тебя запах крови, которой пролито было в сумасшедших количествах, только чтобы не дать этой монаде осмыслить себя как диаду, ну и дальше по таблице умножения. Это она заставит тебя оскалиться при взгляде вдаль, что называется, крылышкуя скорописью ляжек.
Ведь ты сам прекрасно знаешь, что общественные и частные дела лучше всего идут там, где религиозные настроения практически на нуле, где человек знает, что ему предоставлен хотя бы маленький шанс для самореализации, что он будет сыт и одет, а свобода, свобода Stefan, кончается там, где кончается алфавит.
Привет Line, твой Sergey K.
2006.03.06.