Секундная стрелка лидирует в марафоне
к намеченному "сейчас",
приемник с шумами, достойными граммофона,
транслирует старый джаз.
И в комнате пахнет чернилами типографий,
заметками ни о чем,
и грязное небо по трубам стекает в гравий
за пыльным окна стеклом.
Привычно я пью анисовый чай зеленый,
я каждый внутри нейрон
стараюсь заизолировать оголенный.
И мир затемнив на тон,
сдвигая портьеры по векторам гардинным,
стыкую их бахромой.
И нужно курить, и кажется слишком длинным
день августа световой.
На финишный круг выходит остаток лета
маневренно налегке,
едва не до фильтра тонкая сигарета
истлела в моей руке.
Здесь тихо, и только время ползет составом
по ржавому полотну.
Так сильно от одиночества я устала,
что каждую ночь тону -
тону в своих снах, и страху дарую лица,
иронии не тая,
дырявой рыбацкой лодкой по водам Стикса
проносится жизнь моя.
Я дань отдаю цинизму, примерив гордость,
беседую с тишиной.
Когда бы ты знал, как нужен сейчас мне голос
размеренно твердый твой,
который расскажет мне про прохладный воздух,
прозрачный как кельтский эль,
широты, где степь сливается с небом звездным
и горькой полыни хмель.
Когда бы ты знал... а, впрочем, слова словами,
лишь эхо, да пустота
прокатится расстоянием между нами,
расставив все по местам.
И будет рассвет, и сбивчивый гомон птичий,
и время - кругом опять.
И я буду жить в одном из своих обличий,
курить и почти не спать.