Мы всегда несли парусов сколько было возможно.
Ф.Ф. Беллинсгаузен
Грохотала волна,
набегая
на камни и дюны,
Ветер осени поздней
на Балтике пенил валы.
Укрывались в портах
низкобортные шхуны,
Приумолкли на рейдах
буксиры –
морские волы.
Где-то там,
позади,
волноломы Балтийска,
Впереди –
сколько сотен
мятущихся, вздыбленных миль?
Спорят с жадными чайками
тучи,
летящие низко,
И в лицо мне швыряют
колючую снежную пыль.
Удержись-ка на палубе!
Кренится круто и резко
Теплоход,
разъяренной стихией влеком.
Старый боцман
на лоб
нахлобучил зюйдвестку
И кричит,
и кому-то
грозит кулаком.
Винт дрожит,
обнажаясь
в размахах порывистой качки,
Словно кто-то железный
неистово лупит в подзор.
Мало здесь мореходных,
Регистром назначенных качеств, -
Здесь и души людские
на прочность
проходят отбор.
Будто лен парусины
на мачтах
взметнулся,
трехъярусен,
И заполнился ветром,
опять искушая судьбу.
Будто рядом со мною
на мостике
встал
Беллинсгаузен,
И сквозь снежную замять
в подзорную
смотрит
трубу.
Он – из тех моряков,
кто с седым океаном приятельствовал,
Кто в лихую погоду
сбавлять паруса
не привык.
Мне еще предстоит
не с такими встречаться препятствиями.
Мне бы только успеть
отыскать
свой шестой материк.