Хмурым утром ли, днём ли зловещим,
будто вещий почуявши глас,
по-другому посмотришь на вещи,
окружавшие некогда нас.
И поймёшь, что не тем занимался,
жил в угоду привычке и для –
в час, когда небосвод занимался
сотворением ночи и дня.
И подумаешь:
что же там в прошлом?
…Календарь опадает, как сад.
Узкотропьем, похожим на прошву,
прихожу на могилу отца.
Под сиренью серебряной сяду.
Грусть нахлынет, и я закурю.
Время…
Жизнь серебрянкой ограды
нагло голову красит мою.