Ему круглые сутки не спится,
В шумном вареве центра столицы
И гнездятся десятками птицы
На кудрявой большой голове.
Он поспит всего час на рассвете,
Когда стихнет озлобленный ветер,
И покой, погуляв по планете,
Подойдет ненадолго к Москве.
А вокруг на скамейках бульвара
Бесконечно целуются пары,
И он сам себе кажется старым
Под промозглым осенним дождем.
А внутри почти древнее сердце
Через боль выдает свои герцы,
И надеется просто погреться
У камина в поместье своем.
Сотня лет – это, право, не мало.
Он взирает на площадь устало,
Так мечтая сойти с пьедестала,
И мечту эту вечно хранит.
Но, увы, неоправданно строги
К нему были скульптурные боги,
И впечатаны намертво ноги
В неподъемно тяжелый гранит.
Но когда при хорошей погоде
Сюда люди толпою приходят,
Вспоминая так искренне вроде
Удивительный сплав его рифм,
Женихи и невесты местами
Постамент устилают цветами.
В эти летние дни словно пламя
Освещает его изнутри.
Он как будто бы выше и крепче,
Расправляет поникшие плечи,
Будто не был судьбой искалечен
И прикован на каменный сруб.
Словно боги признали ошибки,
Сделав тело подвижным и гибким,
А в ответ приподнялись в улыбке
Уголки его бронзовых губ.