Эпиграфика

 
 
Продленный призрак бытия
Синеет за чертой страницы
  В.Набоков

* * *

Будильнику на утро задаю
урок...
В.Набоков

Я поставил будильник на восемь,
Я поставил его на стол.
В окруженье высоких сосен
Синевою блестит Халхин-Гол.

Надоевших ассоциаций
Избежать не надеюсь я.
Без жюри и без апелляций
Некомпьютерный сонный судья

За побег от красноармейца,
И за что-то еще в этом роде,
За полвека до эры Гейтса
К абсолютной и вечной свободе

Приговаривает меня.
Недотикало три часа
Не до судного, просто - дня.
Хоть покрыла уже роса

За окном моим всю траву,
Халхин-Гол погружен в закат.
Под ногами почти наяву
Берег желто-песчаный покат.

Намалеванный краской номер.
Не по росту пустой мешок.
На воде не напишешь "помер".
Вдоволь выпью на посошок.

Вслед за мной привели японца.
Вслед за мною его черед.
Восходящее красное солнце
Он увидит сквозь белый лед,

Когда будет сезон. Но пока
Я нащупаю кнопку. Не в меру
Старательного ученика
Я прерву. И убью его веру

В наступленье счастливого утра.
Мне, конечно, не все равно.
Знать хочу: справедливо ли сутра
О метемпсихозе давно

Разоблачена как подделка
Под Готаму Сиддхартху Будду,
Попытаюсь утешиться мелко
Этим разоблаченьем, будто

Я когда-то смогу выбирать
Между телом кота или мыши,
Умирать или не умирать.
Не смогу, и никто выше.

И бояться мне нету смысла:
Правда станет мгновенным ядом.
Кем-то брошено коромысло.
И пустых два ведра рядом.

Независимо от рассуждений,
Прежде чем я пошел ко дну,
Пробудился. Бездонным паденьем
Моему ассистировал сну

Человечек на темном экране
Из игры. Падать я не люблю.
Кровь свернулась на легкой ране.
Тут я понял, что все еще сплю.



* * *

...........
В.Набоков


На самом дне, под кучей остального сора
Сигарный пепел с острыми обломками забора
Спичечного стлался вперемешку в темноте,
Взрыхленный лоскуточками бумаги, в немоте

Покрытыми колонной равнодлинных строчек.
Затылок каждой одинаков, укорочен
По строгим правилам устава стихотворной службы,
А сверху слабых сигарет окурки - знаки дружбы

  Недавней, а может быть и страсти, но потухшей
Вероятнее всего. И может, жизни лучшей
Не будет больше в жизни никого из тех двоих.
Случайно (или нет) оставленный мирок притих...




* * *
Пускай в гранатовые лужи
стекают стекла кабаков...
В.Набоков

Сегодняшний дождь оставил следы на асфальте,
Их подкрасило солнце, и догнавший его свет неона,
От кафе, ресторанов, и баров, где никогда на альте
Не играет никто, а играют на электричестве, ставя нейроны

В положение сальто и в состоянье культурного пития.
Виртуозен на барабанах какой-то маэстро, без ложной
Нескромности ставящий целью заработать на отпуск на Крите
И ничего из разряда претензий на создание новых и сложных

Законов ритма и композиции. Он, наверное, смог бы дать
Много поводов для диссертаций по музыке переплетенных .
Но критики-музыковеды не посещают бары, где не могут брать
Пиво, которое дорого, и боятся собственных взглядов смятенных,

Увиденных в двери зеркальной туалета. Что касается прочих,
Они постоянно просят исполнить песню медленную и без соло,
Чтобы потанцевать. А включат магнитофон - и не хватит на Сочи.
Установка ударная, стойка для микрофона, динамики. Скучно и голо.



* * *
И я, случайный соглядатай,
На заднем плане тоже снят
В.Набоков
Прохожу мимо улиц, деревьев, людей, автомобилей и станций метро,
Ресторанов, кафе, забегаловок с гордым названьем "бистро",
Библиотек и музеев, театров и дома свиданий, а может, культуры,
По асфальту и каменной плитке, под небом то ясным, то хмурым,

Прохожу, но никуда и никак не приду. Потому что боюсь задержаться
И ритм шага утратить. Я иду, и мне до конца суждено отражаться
Незамеченным фото на дне чьих-то глаз. В свой черед отражаю
Другие чужие глаза. Но момента нажатия кнопки я часто не знаю.


* * *
 И вот - конец... Рояль незримый умер,
Темно и незначительно пожив.
Очнулся мир, прохладою и шумом
Растаявшую выдумку сменив.
В.Набоков

Я прошлое в черном и белом
Цветах исключительно вижу,
Экран не становится ближе,
Тапер начинает первым.


И даже ближайшее детство
Мне трудно представить в цвете.
Не справиться яркой примете
С придуманным позже действом.



* * *
Ты давно уж не я, ты набросок ,
герой всякой первой главы...
В.Набоков


А если ты скажешь, что ты не я,
Что времени слишком много прошло,
Тебе возражу: мы одна колея.
И когда-то прогромыхал эшелон

От тебя и ко мне, полный трудных слов.
Шесть вагонов немецких на электричестве
Пересекали пространство персидских ковров,
Шесть важнейших богов твоего язычества.

Я уехал давно. Ты остался играть,
В темной комнате полузаметным призраком.
Я скучал, и роман я решил написать
О тебе, о себе, о паровозной искорке