Подай нищему – быть может, ты встретил Христа
Непредсказуема судьба -
дитя борьбы добра и зла,
она - то ум мечтой дурманит,
то награждает нас, то ранит,
игрой затейливою манит.
Непредсказуема судьба…
В Испании, в портовом кабаке,
добычу знатную с друзьями пропивая,
сидел я. Золото звенело в кошельке.
Я счастлив был, другой судьбы не зная.
Мои соратники по злым делам
в веселье буйном позабыть старались
кровь пролитую. За добытый хлам
свирепо меж собою дрались.
Лишь он, взирая равнодушно
на пьяный пир, сидел в углу.
Стакан, его руке послушный,
не раз вину воздал хвалу.
Его спросил я: "Слушай, брат.
ты первый был в лихом бою.
Добычей славною богат,
почто ты, ничему не рад,
повесив голову свою,
сидишь, угрюмо пряча взгляд?
Товарищ мой, грустишь ты почему?
Не в радость для тебя добыча дорогая?
Быть может, что судьба другая
приятна сердцу твоему?"
С тоской печальною в глазах
смотрел он и смертельный страх
в его мне слышался словах:
"Тебе скажу, как душу я свою
нечаянно сгубил в чужом краю"
Унылый вздох речь прерывал не раз,
и вот его диковинный рассказ:
"В Аравии, в пустыне дикой,
близ караванного следа
есть скалы. Только грифов крики
их сон тревожат иногда.
В объятья жаркие ветров
заключены они. Суров
их грозный вид, их нрав суров.
Покой их редко нарушает
неверный свет ночных костров
кочевников, что посещают
сей край, в песках нашедши кров.
В одной из скал, в пещере тайной
нашли разбойники приют.
Там склад добычи их печальной -
изгои, там они живут.
Я был средь банды удальцов
Не из последних храбрецов…
Однажды ночью, у костра,
нам рассказал наш атаман,
что караван из дальних стран
у наших скал шатры раскинул.
Раз бог удачи их покинул,
что ж мы готовы, сталь остра.
К костру какой-то нищий вышел –
заговорил и каждый слышал,
от слов суровых холодея,
негромкий голос иудея:
"Оставьте свой преступный план,
в грехах покайтесь от души.
Бог милостив, он христиан
в Геенну ввергнуть не спешит."
О чём бормочешь жалкий нищий?
Молить о хлебе твой удел.
Какую долю здесь ты ищешь?
Как с нами говорить посмел?
Убить его. Ату, ату!
Чужой, еврей, нам не родня.
"Пока не перешли черту,
постойте, слушайте меня".
Но нет, собрались волчьей стаей,
напали все на одного -
пришёл Христос, но не узнали
мы в жалком рубище его.
В свирепой ярости топтали
мы труп. Кровь брызнула рекой,
и камни древние взроптали
от дерзновенности такой…
Летят чредою быстрой дни,
летят года, но червь вины
мне удалое сердце гложет.
Ничто, ничто мне не поможет:
ни злата блеск, ни звон мечей,
ни сладострастный чад ночей,
ни шутки грубые воров,
былых товарищей моих –
Делю я с ними общий кров,
но чужд мне образ жизни их.
Раз в жизни каждому из нас,
один лишь раз, один лишь раз
решить дано служить кому.
Я выбрал Зло. Я выбрал Тьму".
Да в чём твоя вина, приятель?
Христа здесь всякий предаёт.
Поманит нас греха создатель
и каждый слабину даёт.
Бог милостив – проститься грех,
такой же, как у нас, у всех.
"Вы? Нет, другой у вас удел.
Я знал, что бога убиваю,
я знал, и я убить хотел
всё то, что святостью сияет!
На сына божьего посмел,
кресту святому изменя,
я нож поднять. Ад мой удел
и нет прощенья для меня!
Сегодня я последний день
живу. Пора ответ держать.
Легла на сердце смерти тень.
Её рук хладных не разжать.
Налей вина же мне в стакан;
горит внутри, не жить мне боле.
Не сталь, а грех нас, атаман,
убил. На всё Господня воля…"
Испытывает нас судьба
предоставляя выбирать
путь господина иль раба -
терпеть, иль самому карать,
жить во грехе, иль умирать.
Испытывает нас судьба.
И часто так тяжёл урок,
что нам даёт свирепый рок!