Мне снились ужасные, долгие сны,
И ночь покидали погасшие звёзды,
Мне снились горячие грозные слёзы,
Изрытая кровью душа. Мне видны
Умершие были, которых любила,
И я умоляла, рыдая, просила,
Простить их меня. И поверить в любовь.
И, в успокоение мне, отвечали,
Что будут прощать, всё прощать будут вновь.
И эта ужасная снов круговерть
Вселилась мне в душу, и, добрая, впрочем,
Сквозь эти беззвёздные страшные ночи,
Мне всюду давала разглядывать смерть.
Мы резали лица кричащим младенцам,
И кровью своей обливались они.
Смотрела на муки, и, знаете, счастье
Меня наполняло почти до конца…
Ведь с ней я была, и все ближние страсти
Совсем моего не касались лица.
Она мне сказала под страшные крики
Младенцев кровавых – простила меня!
А я ей сказала: люблю я тебя!
Она вроде верит, но странные блики
Сомненья кидает во фразы свои…
Внушаю ей с ужасом чувство любви
Своей, своей собственной – к ней, к ней одной.
И кто-то приходит, и просто с собой
Берёт всю её, отнимает, и снова
Я будто в ужасных, железных оковах…
Лишь раз обняла! Мне хотелось опять!
Её обнимать, и её целовать!
Под вопли от боли младенцев кровавых,
Под крики души, под терзания сердца!
Ломилась в закрытые, чёрные дверцы!
Бежала от этой измученной славы!
Бежала! Под жуткие дрожи озноба,
И снова все чувства вернулись ко мне,
И вторглись в реальность, хоть были во сне,
И снова стою я у красного гроба…