*
Дорога камениста,
Чтобы соскрести
Омертвелую кожу.
Дорога бесконечна,
Чтобы забыться,
Чтобы забыть и вспомнить.
* (школа)
В этот мир приводят нас без спроса.
В нём живём потом, не думая о том.
Здесь читаем истин первый том.
Здесь срываемся с журнального откоса.
Обрастаем былью и друзьями,
преданы им честно. И без сна
твёрдых знаний забиваем сваи…
Но однажды
наступает ТА весна…
И колышет занавеску ветер,
вспоминая тайнопись пути.
Дальних перекрёстков сети
заклинают нас до них дойти.
Мир зелёный нас влечёт куда-то.
Кажется, что близок край земли.
Паруса уносят вдаль фрегаты.
Жадно рвутся в космос корабли.
И спине от крыльев непривычно.
Дом трещит по швам земных дорог.
И уходим мы проверить лично
то – насколько окоём высок.
* (Отцы и дети)
«Что не правильно – то невозможно!!!»
Как знакомо!
До жути!
До боли!
Но не пахано ещё поле.
И решенье принять –
Не сложно.
Это после – ухабы и кочки,
Частоколы и склизь дождевая…
Все мы сами сажаем садочки,
Морем слёз их потом поливая.
Облака растекаются в лужах –
Нет симметрии в мудрой природе.
Идеал ей, похоже, не нужен?!.
И-де-ал!
Да и нет его, вроде.
Но упорно рисуем полоски
Параллельно –
Не трепетом ветки,
Создаём пьедесталы, подмостки –
Получаем решётки и клетки.
И решенья теперь многозначны.
Кто ответит с последней страницы?
Вот послать бы кого-нибудь смачно…
Бесполезно – нам
Не измениться.
*
Коробочки, шкатулочки,
потёмки, закоулочки,
защёлки и замочки,
задвижки и крючочки,
засовы и заборы,
глухие коридоры,
подвалы плесневелые
и клетки заржавелые,
и маски карнавальные,
и роли театральные –
за всё за это души
запрячем мы получше
и прокричим, пусть знают:
«Меня не понимают!»
Вот взять бы и открыться,
как чистоты напиться,
Увидеть друга рядом!..
А вдруг напоят ядом?..
Нет, лучше уж шкатулочки,
потёмки, закоулочки,
защёлки и замочки,
задвижки и крючочки,
глухие коридоры,
засовы и заборы…
И пусть никто не знает
что в сердце обитает.
*
В болоте – ползёте.
В полёте – поёте.
То пьёте, то бьёте,
А ношу – несёте.
*
Не сказать никому.
Отказаться – предать.
Богом звать сатану.
Правду в грязь оболгать.
Не убить – умертвить.
Наделив – отобрать.
А затем обвинить
В том, что нечего взять.
Не отдать, не принять,
Не позволить, не сметь…
Суть сложнее понять,
Чем всё это успеть.
*
Чувствую чуткой кожей:
Кости мне кто-то гложет,
Давит сверху на темя…
Это слепое Время.
* (Взросление)
Сгорают в памяти наброски,
черновики первых впечатлений.
Выходят возможности на подмостки,
прикрывая собою тени стремлений.
Котурны – как пьедесталы,
скалы профилей,
голливудских оскалов,
в глазах – лестницы, лестницы…
Желания – перебесятся
без доступа воздуха запертые в сердце.
Месяцы проходят и десятилетия.
Плавятся-корчатся сгустки высоких идей,
чистых помыслов соцветия,
неначатых дел ленты очередей,
образы людей,
оставленных ради расписания,
голоса животных,
на которых не хватило доброты и денег,
тёплые руки, чужие надежды, душевные страдания
и какой-то один сплошной
нескончаемый понедельник.
Огонь метастазами
вырывается на лиц фасады,
чернеют глазницы,
глаза – выгорают,
виски – цвета пепельного смрада,
и никто не помнит, от чего страдает.
Ругают:
жизнь, правительство, моду, погоду,
но никак не себя.
Да и что в том толку?!
Найти счастье – как в поле иголку.
Ещё сомнительней –
обрести свободу:
от себя – любимого,
от родового проклятья как от имени,
от места в списке Бога,
где указана твоя дорога.
*
Загадкою манили тени,
Весенний ветер будоражил душу,
Фантазия не думала о лени,
И мир казался лёгким и послушным.
Вернуть бы время…
Нет, не время – чувства,
Чтоб ожили все краски и все звуки,
Чтоб просто жить, а не творить искусство,
Скрывая им бесчувственности муки.
*
Кто-то восемьдесят,
А кто-то шестьдесят пять,
Все мы носим себя
И не стараемся снять.
Выходят из моды фасоны,
Пристрастий смешны кружева.
Парсуны давно не персоны –
Юность смеётся. Права…
*
Мёртвые
не улыбаются.
Но и слезы не кинут.
Мёртвые не любят
и не презирают.
Мёртвые сраму не имут.
Они не знают
к чему более близки –
к аду
или к раю.
Мёртвые не помнят
чего и кого хотели…
Самое страшное –
оказаться мёртвому
в живом теле.
* (жестокость)
За жизнь надо платить
золотом, не иначе,
и, Боже нас упаси,
просить кредит или сдачу.
Золотом!
Золотым! –
червоным, сусальным –
без разницы!
Платить!
Прожигать котлы,
надрывать животы и задницы!
Платить!
Если не хочешь прожить
камнем, песком, льдиною…
Платить.
Троекратно платить
самым ценным –
любимыми.
*
Умереть под забором осенней листвой –
Так ни я и ни вы не умрёте:
Даже в смерти земли не запачкав собой,
Ни в поту, ни в крови, ни во рвоте.
Никого не оставив себя проклинать,
Никого – как детей за грехи отвечать,
Никого вместе с вьюгой себя пеленать…
Смерть прекрасней вы вряд ли найдёте.
* (легенда)
Где-то за мыслимыми пределами…
Или за известными границами…
Человечьи души – бестелыми
живут, а может быть
полуптицами
и полу-
звонкоголосыми колокольчиками,
счастье вызванивающими
над иными звёздными плёсами
и о нас – ничего не знающими.
Но и там
случается всякое:
раз взглянув на Землю грешную,
наши души о нас плакали,
и колокольчики
получали трещины.
А с трещиной
Колокольчик стучит…
Так душа в земное зачатье
превращается в сердце, чтоб жить.
А песня – та, неземная,
Стуком
сердца
поётся
до тех пор, пока силы хватает
на порывы земных эмоций:
верить,
терпеть,
милосердствовать,
не завидовать,
не бесчинствовать,
перед миром себя не чествовать,
всех простить,
всё постичь – истово,
в раздражении зла не замысливать,
своим ничего не звать,
счастье знать не во лжи, а в истине,
надеяться не уставать…
А потом,
когда иссякнет любовь,
в запределье взлететь вновь.
*
Давай отбросим все слова
Как хлам ненужный и громоздкий!
Пусть будут чувства ярки, хлёстки,
Чтоб закружилась голова!
Мы проживём цветами, ветром,
Легко, свободно, как заря.
И, бросив в землю жизнь конвертом,
В письме напишем: «Всё не зря!»