Во сне увидела веселую толпу, идущую по пляжу.
Люди пели.
И на меня почти что не смотрели, а как то сквозь.
Их путь лежал вдоль моря, мимо меня, мимо лежащего вверх дном баркаса, они шутили, били в маракасы, и в тамбурины.
Бликами огня, а дело было вечером, забыла, их освещались лица.
Это было, пожалуй, летом.
Да, и мандарины оранжевые весело летали в вечернем воздухе, послушные рукам бродячего жонглера.
Сандалом, табаком и кардамоном пахнуло.
Ветер, ловким куафёром приглаживал соседние кусты.
Мне снилось, что в толпе, такой цветной, расхристанной и дивной, есть ты.
И надо как-то двинуться самой от перевернутой рыбачьей лодки - вперед, и – хватит прятаться, ночь будет очень длинной, иди в народ.
Возьми его под локоть, и пой во всю свою шальную глотку, не видишь что ли – он уже поет.
Но в снах всегда нас кто-нибудь стреножит, пытаюсь двигаться, но это невозможно, и воздух сделался бетона тверже, кричать пытаюсь – голос не идет...
Как и не люди.
Те проходят, как и прежде, и вот уже последний шут в одежде, доставшейся ему от Гулливера, смеясь, вот - вот из виду пропадет.
Какая все-таки во мне сидела вера, что все получится, что все произойдет…
Проснулась с ощущением обмана.
С изнанки глаз еще все было странным и красочным.
Пульс бился возле горла.
В ушах звучали дудочки и горны…
И все бы ничего…
Но мандарин на прикроватном столике - откуда?
Всего один, но очевидно – чудо,
клянусь, что раньше не было его…