«Заладили: деревня умирает,
Когда же похороны, наконец?
А я сейчас в деревне загораю,
На грядке рядом зреет огурец.
Как тяжко это – народиться русским…
Не дотяну до скольких светлых зим.
Лишь потому, что под рукой закуска,
Да под замком до срока магазин?
На берегу не холодно, не жарко
Но ярость сквозняком во мне сквозит,
Когда я вижу: огурец без чарки
Какой-то переводит паразит.
Я весь киплю, и слов не выбираю,
Сую в карман шершавый огурец.
Заладили: деревня умирает.
Когда же похороны, наконец?»
(Виктор Белов)
Заладили: поэты вымирают,
Как мамонты когда-то без тепла.
А я – живой, лежу и загораю,
Во мне поэма зреет, как свекла.
Одну-другую чарку опрокину,
Сорву на грядке свежий помидор,
Деревню взором яростным окину –
И закипает творческий задор!
Хоть это тяжко – народиться русским,
Своим призваньем сыт и пьян, и горд!
Вот Байрону не повезло с закуской –
Одна овсянка, а, поди ж ты – лорд!
Не потому ль поэзия в упадке,
Что в горб её вгоняет пародист?
До сладкого на дармовщинку падкий,
Он на поминки ходит, паразит!
Я от обиды слов не выбираю:
Глаголы, выраженья горло жгут.
Спиваются поэты, вымирают,
А пародисты, сволочи, живут!