Вот и пришло мое время…
Что-то изменилось во мне…
В любое мгновенье Солнце может
призвать меня…
Фредди Меркьюри
Вот и пришло твое время.
Семь часов вечера. В ноябре
это темно.
Быль ли дождь? - Прости, я не знаю,
да теперь и не все ли равно?
Природа вряд ли сморкалась от горя.
Шоу должно продолжаться.
Ты знал и не спорил.
Так не спорит паросский мрамор,
погибающий под топором.
Тишина ворвалась
в ноябрьский дом
в облике Дэйва,
за дверью остались
ночные праздники, Ибица, геи,
почти семейные ссоры с Мэем,
будоражащие как кокаин,
за дверью
остались
ревущие стадионы, фэны,
святоши с их богом картонным,
имя, и голос, и даже тело, —
то, что лежало в постели
двадцать четвертого ноября,
телом вряд ли смогли бы назвать.
Господь виновато присел на кровать.
Нервно вспыхнула сигарета
в иконописных руках.
«Ты куришь?» — «Да.
Каждый раз, когда забираю душу.
Это страшно — даже для бога».
Фэны объелись тоской у порога.
«Ты прости, что так получилось.
За тобой
углядеть было трудно…»
Карпом японским проплыл за окном фонарь.
Мяукнула кошка. «Пора!» -
«Дай затянуться разок. Райская сигарета.
Мы неплохо сыграли. Что впереди?»
Дождь все-таки зарядил.
Сплетни осенних листьев.
«Может быть,
снова влюбиться?
Как там ангелы?»
Бог посмотрел сурово. Рассмеялся.
Махнул рукой:
«Идем. В раю тоже любят.
Ну и хлопот мне с тобой!»