Мы должны сурово
осудить тех, кто
верит в добрые намерения
и в невинность.
Мы должны столь же сурово
осудить тех, кто
любит пролетариат,
лишённый классового сознания.
Мы должны осудить
с наибольшей суровостью тех,
кто слушает себя и выражает
неясные и непотребные мысли.
Эти слова осуждения
падали гулким эхом
в сердце Пятидесятых
и звучат до сих пор.
Между тем невинность,
реально существовавшая,
стала теряться в коррупции,
в отречениях и неврозах.
Между тем пролетариат,
действительно существовавший,
в конце концов превратился
в резерв мелкой буржуазии.
Между тем мысли и чувства,
по своей природе не совсем ясные,
облеклись в плач
об упущенных возможностях.
Естественно, те, кто осуждал,
не осознали того, что произошло:
они продолжают смеяться над невинностью,
терять интерес к пролетариату
и провозглашать реакционные суждения.
Они продолжают шагать
на работу, с работы домой,
или даже преподавать литературу.
И они довольны своей прогрессивностью,
которая в их глазах нерушима.
И считают своим священным долгом
учить домашних буржуазной азбуке.
И они довольны своей светскостью,
им кажется естественным, что
у бедняков есть дома, машины
и всё прочее.
И они довольны своим рационализмом,
который толкает их
к изысканному и приятному антифашизму,
к тому же столь популярному в обществе.
Что всё это весьма банально
не приходит им в голову:
ведь от этого они не станут
ни на грош богаче.
Пусть сегодня заговорит
несчастный и бессильный Сократ,
умеющий мыслить, а не философствовать,
и всё же обладающий гордостью
знатока исторических перемен
(известного, но забытого)
а также прямой и отчаянной
заинтересованностью в них.