Наши плоти и души паковали в шелковые мешки
и носили в шелковых мешках,
пока мы, наконец, из них не вырастали.
И нас, из мешочков выпрыгнувших,
новизной ослепленных,
непременно кто-то забирал, оборачивая в наждачную бумагу.
К наждачной бумаге, к постоянным ее покалываниям,
мы привыкаем и даже не помышляем из нее выбраться.
Просто часто мучаемся во сне,
когда видим, как нас носят в шелковых мешочках детства.