Место действия – СПб (РФ). Время действия – 2001 год.
Случилось мне как-то давно ехать в питерском метро по каким-то своим делам с «Гражданки» в центр города. В середине моего пути и произошла эта история.
В вагоне, где я ехал, было, помнится, довольно просторно, хотя все сидячие места были заняты народом. Я стоял, облокотившись спиной на закрытую дверь вагона.
На одной из станций в вагон вошел нищий с железным костылем и какими-то стеклянными, до боли несчастными глазами, на груди его висела черно-белая фотография маленькой девочки лет семи, возможно, десяти. Самому нищему было на вид лет пятьдесят. Тяжело опираясь на свой костыль, мужчина начал объяснять толпе пассажиров, что его дочь серьезно больна и на операцию, якобы, не хватает денег. Нищий говорил и без того слишком тихо (в сравнении с иными представителями того же ремесла, работающими в метро) но тут поезд, сильно гремя колесами, тронулся с места и помчался в темный тоннель.
Я стою где-то в средней части вагона, как уже было сказано, спиной к закрытой двери. В кармане у меня две тысячи рублей. Эти деньги перепали мне практически случайно и были нужны тогда для какого-то важного дела, хотя впоследствии я их просто пропил. Начинаю копаться в том кармане, где могла заваляться мелочь (в самом деле – не тысячу же ему давать!). Не найдя увесистых «пятерок», решаю, что подам рубля два, но потом, когда нищий сам ко мне подойдет.
Нищий начинает свой скорбный путь по вагону (мне всегда казалась, что с таким видом приговоренный идет к эшафоту). Из-за грохота колес и рева воздух в тоннели до меня долетают лишь обрывки его фраз.
- Я инвалид…… (шум колес).., помогите………., люди! Я взываю…………. вашему………… сострадание….., которое осталось……… милосердие…….
У меня начинается лихорадочный мыслительный процесс, от которого голова даже кружится:
- Я – человек чести и должен подать несчастному.
- Я – человек чести и не должен помогать ворам и проходимцам, эксплуатирующим самое святое в людских душах.
- Какие стеклянные глаза! Он многое пережил – в глазах явно стоят слезы.
- Скорее всего он просто пьян.
- Но ведь всего два рубля…
- Нельзя помогать мошенникам! Ничем и никогда!
- Но ведь нужно помогать нуждающемуся….
- В иных обстоятельствах, когда я был бы один, а у «нуждающегося» был бы нож, он бы меня вряд ли жалел. Нуждающиеся нынче бывают разные – одному в метро подашь, другой тебя за двадцать рублей зарежет, когда из метро выйдешь и пойдешь через дворы.
Нищий тем временем подошел ко мне. Поравнялся со мной…. Пошел дальше. Я был все еще занят немым спором с собою. Однако, я успевал и наблюдать – не подал ему никто.
- Вот и хорошо, не буду выделяться из толпы и выглядеть наивным сопляком!
Сказал я сам себе, но ответила мне уже гордость:
- Что за пошлые мысли! Пусть толпа видит мою честь! К тому же какое мне дело до толпы, я ведь никогда не жаловал человеческое стадо, еще с детства.
- И все же он обычный проходимец.
Попытался успокоить мою совесть разум.
- К черту! Подам и мне зачтется доброе дело, кем бы он ни был. Есть что-то выше его, меня, мошенничества и пары рублей!
Парировала совесть.
- Ты же сам себе не веришь сейчас.
Последний раз попытался привести меня в чувство разум и умолк.
Поезд остановился на станции. Ищу нищего взглядом, право даже не знаю уже для чего. Поиски напрасны – он уже вышел из вагона и смешался с толпой на станции. Время как всегда решило за меня философский вопрос о двух рублях и моральных принципах.
Думаете, я завешу мое краткое повествование советом спешить делать добро? Нет! Спешите делать хоть что-нибудь, дабы потом не сожалеть о бездействии. Бездействие – худшее из зол, ибо оно лишает нас даже права выбирать.