Отслужил! Слава тебе Господи!
Отслужил! Слава тебе Господи!
Еду я домой...
( народная песня)
Шифровка
Я проснулся вдруг, сразу, среди ночи. Я сидел на постели и в окно светила луна.
Я не виделся с лучшим закадычным другом детства более трех лет! Вот уже два дня как я демобилизовался и скоро увижу его!
Я звонил ему еще из учебного отряда и он сказал, что у него теперь есть телефон. Надеясь на свою память,- я не записал номер. Я должен его вспомнить!
Но как тут вспомнить! Три долгих года службы на флоте! Я - радиотелеграфист.
Сотни тысяч цифр... Тысячи радиограмм...
Цифры...Буквы...Цифры...Буквы...
27272...3333...
Я должен вспомнить! Я напрягал память, тер пальцами виски. Где-то там, в глубине,- на самом дне памяти, за множеством событий, за множеством воспо-
минаний, за сказанными словами, за невысказанными мыслями-нужные мне шесть цифр. Они были сказаны один раз. Один раз, и не очень громко. Но они
были сказаны и я должен их вспомнить!
Я перебирал бесчисленные варианты. Луна светила необычайно ярко! Мягкий
лунный свет струился на стену, серебрился на щеках Рафаэля, отражаясь на по-
золоте старинной рамы. Он выхватывал из темноты мою тень и рисовал сидя-
щую фигуру. Сидящая фигура потеряла всякую надежду вспомнить номер теле-
фона... Она упала на постель, но вскоре возникла снова. Она слегка покачива-
лась, а потом долго сидела неподвижно.
27272...3333...
256002! Кажется так! Похоже. Мне бы только уцепиться за верную основу!
Нужно только первые три цифры! 256002! Очень Похоже! Кажется так! А может быть 266002? Номер должен оканчиваться на двойку! Ну вот,- теперь я знаю, что номер телефона оканчивается на цифру два! Еще был ноль. Один
ноль. И был он в конце номера! Как же все-таки было?! 256002? Я произношу
номер то медленно, то быстро. Я произношу номер по две и по три цифры, ста-
раясь уловить мелодию, мотив номера, который слышал очень давно. Я внушаю
себе мысль, что я его знаю, помню! Я ведь радист,а у радистов хорошая память на цифры!
27272...3333...
256602! Очень похоже! Но и это не то! Не так! Не 256 а 259! Ну конечно! Вот
ведь! Все-таки вспомнил! 259602! Хемингуэй, в свитере, равнодушный к моим
мукам смотрел в окно. Сморщив слегка лоб он тоже о чем-то думал. Рафаэль в
позолоте,- величественно и снисходительно из глубины Ренессанса полный дос-
тоинства и знающий себе цену был безразличен к комбинациям цифр! Фигура
молодого человека откинулась на подушки. Лицо молодого человека преиспол-
ненного к себе уважения закрыло глаза. Луна улыбалась.
Вот и дозвонился!
«Привет старик! Ты уже дома? Я сейчас немного занят,- позвони мне завтра.
я буду целый день ждать твоего звонка.» И гудки..гудки...гудки...
Туманное осеннее утро. Я звоню из тефона-автомата. Сейчас я опущу монету,
наберу номер и ничего не услышу, кроме длинных гудков. Я буду долго стоять и ждать,-представляя себе, что вот именно этот звонок услышит Володя. Я прикидываю сколько времени ему понадобиться, чтобы выйти из комнаты и взять трубку. Нет, этот звонок он не услышал! Вот сейчас... Я буду долго стоять
и слушать гудки. Он еще ничего не успеет мне сказать. Еще до встречи с ним,
еще до того как он нехотя пожмет мне руку,- я все пойму. Я все пойму, но упря-
мство и желание убедиться в этом еще раз- будут заставлять меня долго слу-
шать длинные гудки в телефонной трубке. Неизвестность будет рождать наде-
жду,и чтобы избавиться от нее я буду стоять перед дверью его квартиры и зво-
нить, звонить, звонить...
Между нами не было ссоры, но стоя на плацу мореходного училища в строю
абитуриентов с волнением и страхом слушающих оценки,- я уже не мог стать
курсантом. Мне не было обидно. Я искренне радовался за друга. И когда он, по-
зже, выходил на КПП в новенькой форме уже официально зачисленный канди-
датом в морские волки, я встречал его с радостью, и он с улыбкой протягивал
мне свою узкую прохладную ладонь. Но один раз он не вышел.
«С-40, четвертая рота»- уже в который раз напоминал я вахтенному на КПП.
А потом, Вовка, крутил штурвал «Товарища» и мысли его были ближе к Ам-
стердаму и Лондону, и давил он, наверное, хромовым ботинком окурок «Чес-
терфильда» в Гетеборгском порту. Глядел он в, это время, на голубую стихию
своей мечты, засунув руки в карманы. И если он мог обмануть доверчивых шве-
дов, которые принимали его за морского волка, то молодой человек, походку
которого совсем не изменила качка,- совершенно точно знал: что попросту Вовка сжимает в руках прохладную подкладку карманов, поскольку уж очень
намозолил ему ладони огромный штурвал баркентины.
С тех пор, мы виделись редко. Он иногда наезжал в наш забытый богом рай-
Он, презрительно отшвыривая калитку своего дома. Приезжал и рассказывал
нам о своих похождениях, удивительных вечерах в Академии художеств и
очередных победах над «слабым полом». Потом, его родители поменяли ква-
ртиру, а я – получив повестку в военкомате, через неделю, уже отрабатывал
повороты «кругом», чистил картошку на камбузе и учился вязать морские узлы.
Еще одна монетка провалилась в щель телефона-автомата.
«Да, я слушаю»- это был голос его отца. Удовлетворение правильно набранного
номера смешивалось с чувством затаенной тревоги. Я волновался как первокла-
сник.
«Да, Володя дома. Он просил перезвонить завтра. Сейчас он моется в ванной.»
Я не сразу понял, что он мне сказал. Щелчек положенной на том конце про-
вода трубки вернул мне ясность мыслей и совершенно запутал меня. Мне, поче-
му-то стало неловко и стыдно! И я вспомнил другой стыд.
Я первый раз пошел с приятелем на охоту. На настоящую охоту на уток. Лег-
кое ружье двадцать восьмого калибра небольно било меня по спине. Осенний
лес, как золотая оправа голубых и чистых северных озер. Наконец, после долгих
поисков, после лопнувших мозолей на ногах мы вышли к «Худому» озеру.
На зеркале озера плавали два гоголя. Приятель-опытный охотник зарядив дву-
стволку шестнадцатого калибра пошел вокруг озера. Мы договорились так:
он перейдет на другую сторону озера и сделает первый выстрел. Если они поле-
тят в мою сторону,- стреляю я. Он уже дошел почти до места, когда птицы,
вдруг, зашлепали крыльями и полетели в мою сторону. Это было непредвиде-
нным обстоятельством. Я вскинул ружье, выстрелил, и конечно промазал!
Посмотрел на приятеля. Он стоял подбоченясь. Это была осуждающая поза.
Мы молча смотрели друг на друга. Мне стало стыдно и неловко. Откуда взялось
у меня это чувство? Я действовал согласно обстоятельствам. Гоголи летели на
меня и я выстрелил. Но сознание того, что я сделал что-то не то, подвел товари-
ща,- я помню очень хорошо. Мы стояли и смотрели друг на друга. Его голос
ударил в тишине сильнее двадцать восьмого калибра: «Иди сюда!»
Согнувшись от тяжести содеянного я побрел вокруг озера. Может быть он и не
понимал моих чувств. Скорее всего, что не понимал. Он просто не задумывалсь над действиями новичка и конечно не осуждал меня. Спотыкаясь, с натянутой
улыбкой, в полной неизвестности, что он скажет я подошел к нему. Мне было
стыдно и неловко. Когда я шел, у меня из-под ног поднялся с земли огромный
тетерев. Я проводил его безразличным взглядом. Он сказал:»Не надо было стре-
лять. Они бы скоро сели.» Меня можно было оправдать сто раз! Хотя бы потому
что на охоте я был первый раз. Но сам я не принимал этих оправданий, потому,
что где-то в глубине души промелькнуло эгоистичное желание опередить его
и выстрелить первым. Но выстрелил я все-таки безотчетно. И конечно он так и
думал!
И вот, стоя под раковиной телефона-автомата я испытывал такие же чувства.
Щелчок положенной на рычаги трубки вернул мне способность мыслить. Ведь
он мог попросить отца чтобы я перезвонил позже. «Нет, значит не мог»- успоко-
ил я себя. «Скорее всего, отец не сказал ему кто звонил!» Обман все это. Сказал.
Желтый автобус весело мчит меня к тому дому, к той квартире о которой я думал все последнее время. Я нажал кнопку звонка. Вот в руке у меня узкая и прохладная ладонь друга детства. Не было ни восклицаний ни удивлений.
«Заходи!» Как будто я провел у него весь день и спускался вниз за сигаретами.
«Извини, я сейчас убегаю.» Он был спокойным и даже несколько флегматич-ным.
Наша первая встреча состоялась на веранде у соседа, который нас там и поз-
комил, когда я разгоряченный после футбольного матча ступил рваными кедами
на его крыльцо. А за некоторое время до меня по этому крыльцу ступали нове-
нькие кеды «Три монеты». Они были надеты на ноги очень симпатичного маль-
чика одиннадцати лет, который сидя на высоком стуле в белых коротких шта-
нишках смотрел в раскрытое окно в настоящий морской бинокль,- предмет за-
висти каждого мальчишки.
Чудо-мальчик безразлично посмотрел в мою сторону и продолжил изучение
старых заборов, которые скрывали за собой наливные спелые яблочки!
А потом, ночью мы, втроем смотрели на луну в бинокль и считали на ней кра-
теры. И затаенно, каждый про себя, пытался разглядеть в них свое будущее.
Но кто знает,- каким оно будет?!
Он был спокоен и второй раз, когда я приехал к нему. И в дверях очень спо-
койно сказал:»Здорово старик! Не во время ты!» Из комнаты выглянула томная
и серьезная девушка. Короткий как рукопожатие разговор: «Извини старик. Зво-
ни обязательно259602. Хорошо, я заеду к тебе.Знаешь, заезжай лучше ты. Я завтра сменяюсь с вахты и буду обязательно дома.» И гудки...гудки...гудки...
Желтый автобус, рассекая темноту вечернего города везет меня в неизве-
стность. Он, как корабль переваливаясь с борта на борт мчит меня по улицам
на одном равномерном долго не меняющимся звуке дизелей.
27272...3333...
А за бортом пограничного сторожевого корабля из иллюминатора радиорубки
выплывают в ночи сказочные силуэты утесов и сопок Амура. И ни единного
огонька вокруг! Будто и не живут уже здесь люди... А Летучий голландец несет
тебя в синеву, к звездам и ты разглядывая луну в бинокль через открытый иллю-
минатор пытаешься угадать свое будущее, которое через несколько лет станет
настоящим несущим тебя в пустом автобусе по мокрой реке асфальта к прошло-
му! И человек, стоя на лестничной площадке многоквартирного дома, как на телеграфный ключ будет нажимать на кнопку звонка заренее зная,- что связи
уже не будет, что настроился не ту волну и береговая радиостанция тебя никог-
да не услышит, но все же отчаянно посылая в пустоту свое отчаяние...
27272...3333...
И такие же непонятные чувства, как тогда на охоте, необъяснимой вины и сты-
да,- когда я набираю заветные шесть цифр, а вместо ответа каждый раз слышу
щелчок снимаемой трубки и захлебывающиеся короткие гудки. И тогда, в наде-
жде, что автомат испорчен, с нетерпением занимаю очередь чтобы позвонить с
другого и дрожащими руками набираю заветные шесть цифр, но опять слышу
как стараясь опередить друг друга короткие гудки говорят мне: « Я занят...
занят...занят...»
Я и сейчас прогоняю нехорошие мысли и жду: когда появится желание позво-
нить по номеру 259602. И хотя у меня дома есть бинокль, и я случается смотрю
на луну,- я знаю: что будущее еще впереди.
А шифры прошлых радиограмм давно поменялись.
Они уже разгаданы и потеряли всякую ценность!