* * *
Слова не связывались в строки,
на мысли не хватало сил.
В углу сидел учитель строгий
и глаз пытливых не сводил
с холста; я начинал портрет
натурщицы с лицом печальным,
и наполнял софитный свет
в ее руке бокал хрустальный.
А за пространством мастерской
февраль необратимо таял,
и март – бродяга и скиталец,
по веткам проводил рукой,
и знаки нотные на них,
грозя взорваться, набухали,
и птичий гомон музыкальный
в аудиторию проник…
Я был прилежный ученик.
Я помню посвященье в тайну,
открывшуюся лишь на миг…