Поэт упал. Толпа, ступая,
По телу слабому прошлась,
Тысяченогая, слепая,
Втоптала равнодушно в грязь.
И он исчез в трясине топкой,
Прервав с волшебным миром связь,
И лишь стихи, звериной тропкой,
Меня вели к нему, змеясь...
А как он пел! Рука летала
Над миром чистого листа
И все безвидное пространство
Вдруг оживало, трепетало,
Сверкало, билось, стрекотало,
Взрывалось, плакало, стонало,-
Но все - молчат его уста.
Ну, что тут скажешь - древний опыт -
Идет от дедов и отцов:
Беги, услышав рев и топот,
Слепцы ведут своих слепцов.
(Мороз до сердца пробирает,
Страна лесов, страна полей,
Россия снова выбирает
Себе слепых поводырей)
...Но я нашел его могилу:
На ней ни камня, ни креста,
Вокруг все блекло и уныло -
Пустыня серого холста.
Лишь не замечено никем,
Его перо вблизи сверкало,
Блистало, искрилось и звало.
Я принял вызов, как наказ -
Поводыри мне не указ!
Во имя солнечного света
Я подниму перо поэта,
Чтобы опять оно летало,
Взрывалось, плакало, стонало
Смеялось, билось, стрекотало.
Пусть снова оживет с листа
Та, что безвидна и пуста.