Правый крен, левый крен…
Ну его на хрен.
Спускаемся в трюм.
Вон и чукча лезет обратно в чум.
И солнце стало вращаться вокруг Земли.
Десять классов школы не спасли
От водки и нательного креста.
Та еще история. Историйка та.
Шашки наголо? Ах, как сияют купола!
Уши заткнешь, а слышится: гала-гала-гала…
Глаза откроешь – мрак.
- Извините, а вы не помните, на кол сажают как?
- А по какому поводу?
- Простите, не может быть…
Мы очистимся так, что с голоду
Здесь черти начнут выть!
Нет, спускаемся в трюм, плывем наобум.
Что нам буря и шквал?
Мы от водки - вповал.
А на мостике кто?
А дед там Пихто.
ххх
Чиркая по небу пальцем,
зажигая плошку со смальцем,
Чадит гроза.
Окно затвори плотнее,
И суши глаза,
у экрана косея.
И жизнь как бы длиннее…
Крабы в отлив,
Отстой, слив.
Вычерпывай воду!
Мы ценим уют.
А про свободу чего еще там капают?
Настоящий мужчина так говорит:
У меня душа болит
За весь исламский мир.
Стреляй!Как велит эмир.
Как велит Аллах,
Делай бах, бах, бах, бах…
ххх
Цветущей тыкве холодно. Дожди.
Дожди. Сочувствую.А вот и электричка.
В ногах нет правды. Лучше посиди.
Нет, постою, такая уж привычка.
Мне выходить. И на перроне дрожь.
Шум города распахнут граммофоном.
Повсюду дождь.Я на него похож.
И ощущенья, лопаясь со звоном,
Дробятся каплями дождя.
На мелочь букв, и цифр и кнопок…
То мне звонят, то я, немного погодя,
После раскопок
В книжке записной своей.
Которая заметно устарела.
В ней смыто временем не меньше двух третей,
Дождем другим, без смысла и предела…
ххх
Я боялся воды и орал,
Цепляясь за мамину шею.
Я был удивительно мал.
Я пены морской был слабее.
Мне в детстве казалось, что пена морская
Тоже живая.
Такой –сякой, как признак жизни не обнаружен.
Такой-сякой, как признак жизни ты засужен.
Зачищен и залужен.
И припаян
К краю…
Как к морю берег.
Я говорю о том, во что не верю.
И, говоря о том, во что не верю-
О главной вести, то есть,
О справедливости вселенской,
Я думаю, что совесть
Имеет облик женский.
ххх
Темно в кумирне. Холодно. И сыро.
В кумирне холодно и плесень по углам.
В кумирне холодно,
Служитель голоден,
Один средь голых стен
Какой-то древний текст
Читает по слогам.
Он шлет проклятия врагам.
Другой кумирне.
Там
Тоже холодно и плесень по углам.
Служитель голоден,
Один средь голых стен,
Какой-то древний текст
читает по слогам.
И тоже шлет проклятия врагам.
Другой кумирне.
ххх
Константину Васильеву.
Падали яблоки на крышу садового балаганчика ,
А в балаганчике человек ногами вверх, головою вниз
Лежа на раскладной кровати, перелистывал журнальчики,
Яблоки грыз.
Перечитывал статью из «Вестника зоологии»,
Заглядывал в «Современник», «Новый мир» и т. д.
И плыл, как Ной в Ковчеге, или индеец в пироге,
По разливам времени, по широкой воде.
Божественная мудрость дана в символах,
Зверем в чаще, рыбой, птицей,
Кружкой пива, сигареткой в зубах,
Исписанной страницей…
Бродил ли он под дождем по улицам города,
С мокрыми волосами, в черном плаще,
Размышляя, теребя бороду,
В поисках себя и Вселенной вообще?
Он любил за стаканчиком посидеть с друзьями,
До синих прожилок.
Час назначен. Слушай, уходи с нами.
Через надзирателя Гумилев передал подпилок.
Плыл в Ковчеге, пироге… А чаще, плывя брассом,
В житейской клоаке на пути из неволи,
Он слышал, как его окликали басом:
Васильев, ты чего, Пушкин, что ли?
Итак, он писал стихи, добывая свободу,
Не жертвуя свободой ради стихов,
Познавая свою и окружающую природу
Сочетаниями слов.
Как ветер передвигает облака.
Как философ находит ответ.
Как из сита струится мука.
Так стихи выдыхает Поэт.