В одном лесу жил-был когда-то Зверь.
Не в смысле "зверь" – а не комар, не птица.
И был ли, правда, он, наверное, теперь,
Никто уже не сможет поручиться.
Не важно это. Но вот старики
Судачат, об одном лишь вспоминая,
Что выпадали иногда деньки,
Когда их жизнь казалась просто раем.
Зверь в эти дни был ласков так и мил,
Пушистый, мягкий и клыков нет в пасти.
К нему любой вплотную подходил,
За шкуру опасаясь лишь отчасти.
Ну, было дело, тяпнет раз, другой,
Так это ж не со зла, ведь жить-то надо.
Да если б каждый день он был такой,
Все были бы, конечно, только рады.
Но вот беда, Зверь зелье, страсть, любил –
Какой-то Гад ему подсунул в детстве.
И всё бы ничего, не он лишь пил,
Да Зверь тот пил, бывало, просто зверски.
Во всякий раз не думалось о том,
Что будет, коль он "в праздник" выпьет,
А Зверь зверел, уж сидя за столом,
И молча думал, чьи он зубы выбьет.
Нет. Ну, сначала он, как все, поёт,
Беседует и анекдот расскажет,
А сам в то время пьёт себе, да пьёт,
И с каждой рюмкой выглядит всё гаже.
То, вдруг, ему налили несполна,
То, кто-то поглядел не так, как нужно.
А суть-то остаётся лишь одна:
Он пьян.
– Полундра! Разбегайтесь дружно! –
Бывало, кто под руку попадёт:
Родня, друзья, иль просто так, прохожий,
Уж так и знай: живым он не уйдёт,
Или, хотя бы, с не побитой рожей.
Так ладно б в праздник: день, ну, два, ну, три –
Гуляем широко, с размахом, с силой.
А Зверь гуляет – месяц – и смотри,
Пропил уж всё, что за душою было.
Так год за годом, дальше – всё сильней.
Лесные жители в мольбах просили:
"Храни, Господь, нас от таких друзей!
Врагов мы сами уж осилим".