Здравствуй, блудный обиженный мальчик, угрюмый scythe
Так пронзителен взор твой, что боль отдаёт в виски.
Это кара моя – из-под гнёта твоих вериг
Лицезреть, как ты переминаешься у двери,
Говорить с тобой, будто бы грея в своей горсти:
«Может, стоит жениться да волосы отрастить?
Развестись и остричься под ноль – никогда не долго…»
Ты как вьюн, мой мальчик: нащупал – поймал, обвил.
Посмотри – я больше не поэтесса, не о любви,
Я теперь прагматичный прозаик-о-чувстве-долга.
В этой роли, пожалуй, сам дьявол сойдёт с ума –
Всё приглядываюсь к твоей ряби, сплошным шумам –
не жалею резервов на поиски искупленья,
Я, – с лихвой исчерпавшая квоту плохих парней.
Но мужчины порою – чем брошенней, тем верней:
Это как – чем страшнее погромы, тем больше пленных.
Хоть читай за него молитвы, блюди посты –
Сукин сын всё равно под конец попадает в ад,
за своею душонкой, тягучей, как тёплый дёготь.
Здесь любой бы разочарованно жёг мосты,
Ну а я, словно лампа мощностью в мегаватт –
Освещаю непроходимую безнадёгу.