Тяжелые шаткие стрелы дрогнули, - без пятнадцати ночь - ужасное время…Она посмотрела в широкое мутное зеркало, в полумраке лицо показалось смуглым и ровным. Волосы как-то надоели, хотелось их отрезать или стянуть в тугой и вечный узел. Она ждала Веру. Всегда, когда Веры не было, время, словно убегало в узкую липкую воронку, унося с собой ее вздохи и выдохи, тугими толчками сердца. Когда она ждала Веру, никогда не ложилась спать, просто лежала поверх шершавого покрывала, подогнув ноги. А потом начинал громыхать лифт, лаяли ранние собаки. Все просыпалось, а Веры не было. Тик, так, тик, так, тикало в голове пусто и глухо. Она встала у окна, просунув тревожное, худое лицо за портьеру. Вот она, Вера!!! Идет, запахнув плащ, зонтик сломался, торчал спицами вверх. Всегда было так. Такая нелепая, странная Вера возвращалась домой. Вера увидела ее, подняла вверх руки, плащ разлетелся на ветру, а зонтик упал и покатился. Да что ж ты! Всплеснула она руками и прислонилась лбом к стеклу. Хлопнула дверь в подъезд, зазвенели лифтовые стропы. Она вышла в коридор, поджав пальцы внутри тонких тапочек. Лифт дребезжа распахнулся: «Вера, а зонтик? Улетел? Ну что ты смеешься?» Они заходят в квартиру. Начинается тихое, теплое утро. Вера ест печенье, волосы у нее мокрые, на веках опять краснота – блефарит. Кофе наливает украдкой, Она не дает ей кофе. Какая она, Вера? Белые волосы, белые глаза, нос с горбинкой, наверное, даже красивая… Пальцы у нее такие тонкие, бледные. Она входит на кухню и встает у окна, пепельница уже полная..
-Ты опять куришь. Ты же обещала мне, что не будешь.
-Я всегда курю, ты же знаешь.
-И ночью курила, и утром куришь.
Вера опустила глаза на обглоданное печенье.
-Ну не плачь, Вера, ну не плачь, я же сказала, что брошу…
-Ты заболеешь, заболеешь, - вера напряженно всхлипнула и поднесла чашку к губам.
Вера никогда не была плаксой, наоборот, маленькая всегда была смешливая, добрая, никогда не обижалась. Они не ссорились, хотя Она иногда ругала Веру за беспорядок. Вера всегда долго собиралась, и они обычно опаздывали в школу, а потом выяснялось, что она забыла пенал и сменную обувь тоже забыла. Ребята Веру в школе обижали сначала, и Ей пришлось однажды подойти к одному коренастому мальчику и ударить его по голове портфелем, застежкой ему рассекло бровь. Родители приходили в школу, мама тогда спросила: «Почему ты ударила мальчика?» «За Веру», - ответила она. Мальчик больше Веру не обижал, а мама ругаться не стала.
Было уже около восьми часов утра, Она помыла чашки и пошла спать, Вера сидела на диване и застегивала халат.
-Ты устала?
-Да нет, дежурство спокойное было, я даже книгу почитала, никто не вызывал.
-Ну вот и хорошо, спим?
-Спим.
Они задвинули шторы и улеглись. Вера сразу заснула, а Она какое-то время лежала и слушала как за окном гремели машины.
Вера разбудила Ее уже под вечер. Было сумрачно, болела голова, ощущение потерянного дна неприятно давило внутри.
-Может, пойдем, погуляем?- спросила Вера.
-В такой дождь?
Их родители умерли уже давно. Сначала умер папа, а мама простудилась, когда его хоронили. Странная судьба. Вера хорошо помнила этот декабрьский вечер. Вороны каркали так неприятно и громко, словно смеялись над ними. «Какие ужасные птицы,- подумала она тогда, - папа умер, а они смеются». Что такое детское горе? Наверное, это просто обида на то, что так больно и не понятно за что. Мама тогда не плакала, она стояла, прижав их к себе и поочередно кутая в воротники курток. «А папа вернется», - спросила тогда Вера. «Нет, папа уже далеко», - ответила мама и как-то странно посмотрела поверх нее. Потом мама болела, приходили врачи и ее увезли в больницу, а в сентябре приехала бабушка. Бабушка все время плакала, а они лежали в постели обнявшись, молча и стиснув друг друга руками…до боли.
На самом деле Вера родилась первой, раньше на несколько минут, но ее почему-то все считали младшей. Она чаще болела, худая всегда была, рассеянная. Вот и сейчас она забыла пришить пуговицу к плащу и пошла на улицу нараспашку. После прогулки они поужинали, Вера помыла посуду. Часы гулко тикали, пора было собираться, сегодня Она дежурила в ночь. Пальто еще не просохло с прогулки, в нем было неприятно и сыро, сапоги покосились на сбитых набойках. «Ты позвони, когда придешь», - попросила Вера. «Ну конечно»,- ответила Она и, собрав мешки с мусором, шагнула в лифт. «Надя, Надя…, не кури там, ладно»! Двери захлопнулись, и она даже не успела ответить.
Вера немного постояла возле лифта, а затем пошла в квартиру и стала чистить обувь. Механическая работа обычно всегда отвлекала ее. Она провозилась пол ночи и все ждала, что Она позвонит. Вера посмотрела в черный и пустой проем окна, дорога в больницу вела через парк. В сердце что-то протяжно заныло. Она села на подоконник, запрокинув голову, окно запотело, она обернулась к нему и начертила полусогнутым пальцем: «Надя». В больнице никто не брал трубку. На улице грызлись собаки, и барабанил дождь. «А вдруг…», резко и страшно пронеслось у нее в голове. Соскочив с подоконника, она принялась быстро ходить по квартире, бессмысленно хватая то один предмет, то другой. Вышла на лестницу, прислушалась, как-то по-собачьи вытянув голову.
В приемном покое было тихо, неприятно мерцал галоген и слегка позвякивало стеклом в процедурной. «Спокойной ночи, Наденька», - учтиво прошептала пожилая дама, возвращая градусник. «Спокойной ночи», - ответила Она и вернувшись в свою каморку, присела на маленький диванчик, подобрав под себя ноги. Она очень боялась утра. Утром всегда как-то к горлу подкатывает, и огромная теплая жаба садится на сердце. Тоска, страх, пустота…и рядом только одна Вера, которая опять оставила на ночь свет в ванной, а потом так запутала в волосах расческу, что их пришлось отрезать. Сегодня очень хотелось спать, она облокотилась на клеенчатую подушку и начала медленно проваливаться в нее. Внезапный резкий звук заставил ее вздрогнуть всем телом. Что – то явно грохнулось прямо у Ее дверей. Она накинула куртку и выскочила в коридор. «Господи, Вера»! Вера упала на паркете, бахилы были скользкими, она примотала их кое-как. «Надя, Надя, - шипела она, потирая колено,- ты что, ты что …» «Да что случилось, что такое, Вера?» «Ты сказала, что позвонишь…», «Ну прости меня, я в процедурке провозилась». Вера снова вся промокла, была испугана и все время жаловалась на собак, которые в парке просто сумасшедшие. Колготки на колене порвались, и сквозь них проступила кровь. Промыли спиртом и приложили бинт. Спали они вдвоем на диване, снова обнявшись как в детстве. Утром выяснилось, что Вера убежала и не закрыла дверь, это, к слову, оказалось весьма к стати , так как ключи она выронила где-то в парке.
2.
Это был ранний промозглый день. Первое весеннее солнце почему-то казалось больным и ненастоящим. Она сегодня проспала все утро, переворачиваясь то на один бок, то на другой, словно силой заставляя себя спать. Веры не было дома. А вчера она пришла под вечер такая странная, почти сумасшедшая, смеялась, чудно искривляя губы, закрывала лицо ладонями, как маленькая, а потом кинулась на кровать…прямо в плаще и лежала не ней, раскинувшись, словно чайка. Она подошла к Вере, когда та заваривала кофе:
-Что с тобой Вера? Ты сегодня мне не нравишься. Вера отставила чашку, и сложив руки за спиной, глянула исподлобья. Она хорошо запомнила Верины глаза в эту минуту – они словно застыли и даже изменили цвет. «Вера, ты что?» «Ничего», - тихо и как-то отрешенно ответила та и улыбнулась, странно, заискивающе, совершенно по-детски. Конечно, Она все давно поняла и просто ждала, когда Вера ей скажет сама. Но Вера молчала и лишь иногда, Она ловила ее напряженный взгляд, украдкой направленный, казалось, ей в самое сердце. Что Она могла поделать? Наверное, это должно было произойти рано или поздно….Просто должно было произойти.
Вера привела его через несколько дней. Он молча стоял в дверях, перебирая в руках надорванный целлофановый пакет. Она постаралась не подводить Веру и просто молча протянула ему руку. Вера суетилась в поисках запасных тапок, а затем никак не могла подвесить его огромную засаленную дубленку на крюк вешалки. Она была намного выше Веры и вызвалась ей помочь. Никак не удавалось накинуть узкую петлю на металлический набалдашник, у нее настолько сильно тряслись руки, что она вовсе выронила дубленку. Он подхватил ее на локоть и вывернув подкладкой вверх просто положил на тумбочку. Потом нашлись старые папины тапки, и они пошли пить чай. Он мало говорил, лишь иногда натужно улыбаясь. Его лицо не было красивым, но черты его не казались резкими и отталкивающими, голос был низким и немного глухим, на лбу уже обозначились залысины и руки были немного обветрены. Наверное, Вере повезло, подумала она, размешивая варенье в вазочке. Но как-то поймала себя на мысли, что все-таки хочет выгнать этого человека вон. Она не могла внятно объяснить себе причину такого желания, просто хотела выгнать его вон. И дело было даже не в том, что из-за него уходит Вера, просто он вызывал в ней странную, тупую тревог. Пространство вокруг него казалось каким-то воспаленным, а глаза его смотрели пусто и страшно. Хотя, может быть, тогда ей это просто показалось.
Вера ушла рано утром весной,волоча за собой огромную клетчатую сумку. Она не разрешила ее провожать, сказала «Сама!» После нее остался такой слабый и родной запах мускусных духов, расческа, брошенная на подоконнике и старые стоптанные тапки. Она молча сложила все в шкаф. Протерла пыль в комнате Веры, помыла там пол – сборы были недолгими, однако, остался жуткий беспорядок. «Как она потащит эту сумку?»,- думала Она, неужели этот тип ее даже не встретит. Весь вечер она держалась и даже была как-то спокойна и строга, а ночью почему-то расплакалась.
Вера приходила не часто, но первое время она влетала в дом, словно эльф на узких дребезжащих крылышках. И за несколько минут Она могла услышать от Веры его имя сто или двести раз. Было обидно и противно, но Она понимала, что Вера просто больна и, наверное, она еще поправится. Ей тоже приходилось приходить к Вере. Они жили в небольшом каменном доме, возле парка. Дверь их была обмотана сентипоном, а на лестнице был неприятный сырой воздух. Он приходил поздно, Вера всегда так радовалась, и с такой силой распахивала ему дверь, что она буквально скрежетала на петлях. Он всегда был малословен. «Он большой и надежный», - говорила она, запрокинув голову и прикрыв глаза. «Он любимый, любимый мой», - говорила она, вытягивая перед собой пустые руки. Однажды Вера позвонила ей и сказала, что не придет.
-Почему,- спросила Она.
-Ты его не любишь, я знаю, - ответила Вера, и голос ее стал неприятным.
-И что?- Спросила Она.
-Мы придем, а ты будешь опять его обижать, тапки дашь ему рваные.
-Я тебя жду, а не его.
-Я без него никуда не хожу, он мне всегда нужен, всегда, Вера бросила трубку.
Она стала злая, нервная, а потом и вовсе как–то потухла. Все чаще она стала приходить одна и все больше молчала. Смотрела она как-то сухо и воспаленно. Что-то, наверное, хотела сказать, о чем-то попросить, но никогда не решалась.
-Он не любит меня, Надя, - сказала она однажды, зайдя после работы.
-Почему?
-Обижает меня.
-Как обижает.
-Ну,...говорит, что я утка, вчера толкнул, и я упала…
Неприятный холод пронесся у Нее под одеждой.
-Как толкнул?
- Ну ладно, Надя, не надо, я просто так сказала, не надо было.
-Нет, подожди, что значит толкнул?
-Да то и значит, - выдавила Вера и засобиралась.
-Толкнул и толкнул, мне ведь главное, что бы он любил меня, а он наверное, не любит. Вера ворвалась в лифт, даже не обернувшись, и умчалась вниз. Сквозь гулкие своды винтажной лестницы Она слышала ее сдавленные рыданья. Что Она могла сделать,и просто, как обычно, посмотрела в окно.
Вера все время приходила потом с красными глазами, она плакала тайком и все время врала, что – то про обострение блефарита. Однажды она увидела у нее багровый след на руке.
-Что это?- Спросила Она.
-Это я о стенку споткнулась – ночью мусор выносила.
Все это было банально и глупо, почему – то Она сразу знала, что будет именно так. Потом Его положили в больницу, что-то с печенью. Вера на время переехала к Ней, дом стоял рядом с больницей. Каждое утро она бегала к нему, серьезно и скрупулезно собирая в кожаную желтую сумку полотенца, яблоки, мыло. Вера дежурить даже перешла на его отделение и целыми часами просиживала возле своего спящего идола. Однажды Вера купила какие-то ранние синие цветочки и понесла их ему. Он сделал из них закладку в журнале об автомобилях, а Вера нашла это очень трогательным.
-Если он умрет, я тоже умру, - сказала Вера,- Зачем мне тогда жить…
-А я? - спросила Она.
-А ты, Наденька, меня похоронишь и тоже найдешь себе кого-нибудь…
-Не умрет он, уймись, ты же знаешь, он в сто крат здоровее тебя.
-Надеюсь,- ответила Вера и пальцы ее затряслись.
Когда Вера уехала, она почти месяц не появлялась и не звонила. Она очень соскучилась и скрепя сердце сама пошла к ним. Это был неприятный, смурной и мокрый вечер. Она прошла через парк и уже собиралась поймать такси, как увидела Веру, бегущую к Ней навстречу.
Они вернулись домой. Вера плакала и все показывала свои посиневшие руки, - он бил ее по рукам.
-Ну все, - сказала Она,- ты больше туда не пойдешь!
-Нет не пойду, ответила Вера, я останусь с тобой, Надя.
Когда раздался звонок, она подумала, что это принесли квитанции, и сходу распахнула дверь. Он ворвался в квартиру, словно вепрь и сразу же начал шарить по комнатам. Она попыталась преградить ему путь, но тут навстречу выскочила Вера.
-Уходи, - выкрикнула она ему, хотя это больше походило на нелепй писк.
Он не ответив, затолкнул ее в комнату и закрыл дверь. Они о чем-то тихо говорили. Через несколько минут они вышли и стали обуваться.
-Вера, ты куда, почти выкрикнула Она.
-Наденька, не сердись, он прощенья просил, он хороший вообще, знаешь, находит…», - шепнула ей на ухо Вера и ее горячее дыханье смерчем пролетело по щеке. Ничего не могу сделать, ничего, - подумала она, закрывая дверь.
Когда они пришла к ней через месяц, все было довольно пристойно, Вера заварила чай, а Он что-то мастерил на балконе. Она пошла в комнату и взяла газету. В этот момент недалеко раздался глухой хлопок. Она выскочила в коридор и увидела, что Вера стоит, закрыв ладонями лицо.
Как-то зыбко дернула Она плечами, резко развернулась на пятках и зашла в комнату. Он уселся в кресле и недовольно потряхивал газетой. Она даже точно не помнила потом что именно попалось ей в руки, похоже, это был пояс от халата. Он даже не успел обернуть голову, просто подскочил, оскалился и пытался просунуть пол веревку пальцы. Она, почему-то оказалась значительно сильней, откуда в Ней была эта странная темная мощь, - Она так и не смогла ответить себе потом. В глазах мелькало что-то серое, но… Она должна была это закончить. Он осел в кресле, все …Она опустила руки по швам и исступленно посмотрела на Веру, которая стояла в дверях с искаженным лицом, приоткрыв окровавленный рот и схватившись пальцами за шею. «Бедная, Вера, что я скажу ей теперь», - внезапно и четко подумала она.
Вера сделала несколько шагов в центр комнаты, взяла его за подбородок и приподняла голову, затем медленно опустила ее и погладила его по руке. Затем она перевела взгляд на нее:
-Надя….
-Что.
-Принеси с антресоли мешок от картошки,- неожиданно резко и требовательно произнесла Вера.
- Они вдвоем связали его тело туго веревкой и втиснули с остервенением в мешок. Они словно боялись не успеть сделать это до того, когда им обеим придется опомниться. Они вынесли его молча и закопали за парком. Домой возвращаться пришлось под дождем, они были грязными, мокрыми, уставшими. Придя в квартиру, они мыли пол и чистили кресло. Затем сидели на кухне и смотрели друг на друга, долго и странно. Потом Вера собралась и ушла. Больше они никогда не виделись.