В сторону оторвавшихся яиц
Нет ничего важнее для мужчины, чем чувство собственного достоинства. Мужчине лучше умереть…
Марк Харах "Психология жителей Ближнего Востока" роман, 2005г.
Женского пола больше, чем другого. Женщин, среди этого больше, чем мужчин. Причины мне не известны, то ли в генотипе что-то такое записано, то ли мальчики охотнее направляют свои детские велосипеды под колеса машин. Согласен, войны собирают свой скорбный урожай, но я все же говорю об одном городе, где высока мужская смертность от совсем мирных причин – злоупотребления жизнью. О городе, где последняя война неприятно отколосилась 61 год назад.
С рекламных щитов мне растерянно улыбаются голопузые девушки, в той же, видимо пропорции, таращатся напряженные лица иных мужчин. Они реже. Я не прошу это сравнять или исключить, не важно, что я прошу – это факт, может быть только мой собственный. В определенных местах частенько я оказываюсь в обществе одних только мужчин. В телевизоре, когда речь идет о судьбах живого, в основном торчат мужчины. Возят меня без исключения почти на общественном транспорте одни мужчины. Про армию я ничего говорить не буду, даже не просите, эта дурная мужская тенденция, отгораживаться от остального мира на годы, и фантазировать там об образе потенциального противника, мне никогда не нравилась. Тем более, что этим противником зачастую выступаешь либо ты сам, либо мужчины. Я читаю книги, и угадайте кто их в основном пишет?
Наверное, мне не повезло, потому что вы живете в ином мире, и уже слышу, как орете громче некуда – Да ты чё?! Да от этих донцовых с мариниными продуху нет никакого, вам может перечислить, а? – товарищи, прошу вас, спокойнее – Кстати, в конце XIX века женщин-литераторов было значительно больше, чем литераторов-мужчин, и популярность у них была просто невероятная – слышу я голос изящного слависта. Спасибо ему, что акцентировал внимание на литературных делах, а то я не знаю каким образом бы до них дошел, а главное, сколько бы звенел о вещах не относящихся. В ином мире люди пишут, печатают и издают книги напополам – никого не больше, а если больше, то это явление временное и на общий процент не влияет. Им там хорошо. В ином мире время уже закончилось, поэтому все встало на свои места и запретило сомнение. Отсюда и общий, такой пополамистый процент и разливанная благодать. В мире этом женщин больше, чем мужчин, даже в одном, отдельно взятом городе. Совершенно непонятно по каким причинам. Но при этом при всем именно мужчины забили собой все места, где и решают в одиночку судьбы временно живого, и, что совсем странно, в основном демонстрируют этому временно живому свою способность вазюкать черным по белому.
Арифметические способности по боку, даже, в общем, и теория большинства тоже по боку. Сладкая такая теория – говорят, что успешных спортсменов в СССР было больше, чем сейчас, потому что и страна была больше, выбор, так сказать, шире. Американские ученые чаще других получают нобелевские премии, потому что, с одной стороны, понаоткрывали у себя разных хороших университетов с сильным преподаванием и не ленятся спонсировать широкомасштабные исследования, на что в новой Европе и старой Азии денег не хватает (хотя в Азии, может и хватает). С другой стороны, переманивают к себе одаренных исследователей из этих старой Азии и новой Европы, предоставляя им status quo. И еще – где не получается изобретательностью единиц, можно взять простотой масс. И еще – в большинстве стран основным законом социальной динамики является логика большинства, и в одном, отдельно взятом, городе тоже. А помните, кстати, про войну как говорят – «превосходящие силы противника», «…намного превосходящую по численности армию врага…», «численный перевес», достижение значит, «превосходящие» да победить, медали свои раздать. И угадайте, кому их в основном раздают?
Понял, понял, уже раздражаю. Опять ушел куда-то со своими ля-ля о мужиках и совсем потерялся что сказать хотел. – Давай там про свое «черным по белому», с этим уже ясно куда ты клонишь, армия, мужики, Америка, педик чертов, - Товарищи, товарищи, понял, не педик, то есть не важно, товарищи – культура, вот!
Да, культура. А кому не нравится, могли бы и сразу понять о чем бишь я трещать собрался, цитату какую нашел, это чтобы значит таких вот и отворотить от чтения, хотя, спасибо вам, забыться не даете, чутко блюдете заговаривающегося автора, куда без вас.
Женщин больше, а в культуре в целом представлены они реже. А культура, товарищи, штука мнемоническая, а не арифметическая, а мнемоническая – это значит на память рассчитанная, а память – штука избирательная. То есть, не все, созданное родом человеческим, а так, отдельные фактики, шедевры отдельные, на страну по гению от рода занятий, на век по главному культурному деятелю, иногда по несколько. Запоминается то, что шире распространено… - Э нет, а как же роль личности в истории? Ты же сам говоришь – гений – значит избранный, поэтому и один на целый век, - Товарищи, я не закончил еще. Будете прерывать, вообще замолчу, как рыба об лед. Кстати, байку одну вспомнил пока вы тут…:
Умирает один великий певец, и попадает на Небо. А так как умер он в самом расцвете своей славы, так сказать, не во время умер, то ему интересно, до чего еще можно было дойти, поживи он еще сколько-нибудь, достиг ли он уровня, так сказать. Он и спрашивает у Творца – А можешь ли Ты мне сказать, кто здесь, на Небе у вас, величайший певец всех времен и народов, с большой буквы певец, достойный ласкать Твой слух на веки вечные? Творец ему показывает одесную от Себя на какого-то замарашку – Вот сей! – Не понял, - отвечает наш певец, - Не знаю такого, может ошибка какая, обознался, может, а? – Нет, - отвечает Творец, - Этот человек всю свою жизнь был бондарем, и умер от нищеты, но если бы он употребил свой голос, то стал бы неминуемо самым великим певцом не только в Юдоли, но и в горних пределах.
Такая байка.
Запоминается, товарищи, то, что шире распространено, то, что к моменту пришлось, летавшее в воздухе, и кем-то выхваченное.
А также, - то, что руководством было замечено. Или, точнее, то, что руководство либо привечало и возвеличивало, и отсюда у нас такая тесная связь творца и власти, потому что в исторических наших пособиях любая эпоха это или война, или проделки руководства, либо преследовало и изничтожало, а это позволяет нам говорить, что руководство было слепое и самодуристое, что тоже, в свою очередь, связывает творца и власть.
Так вот, не бывает неказистых эпох, нескладных. Все они сами по себе цельные и законченные, как и мы с вами, тоже отдельные и в перспективе законченные. И память наша избирает для себя то, что эту цельность подтверждает. Говоря конкретнее, любое руководство, привечая или отталкивая и создает тот самый вкус эпохи. Вкус, запах, цвет и словарный состав. Оно, как класс, товарищи, праздный класс, кристальное его, этого класса, выражение, субстрат, выжимка имеет своими обязанностями создание культуры. А создание культуры, в этом широком смысле, это издание, организация выставок, заказы на строительство одних, и полное, ну, абсолютное не замечание других. Культуру не ищут, сбиваясь с ног, в Интернете, или где там, а ждут, когда она сама придет и в дверь постучит. А в таком виде она либо кума руководства, либо его враг, ищущий укрытия – издат или самиздат.
А культура, товарищи, штука мнемоническая, а не арифметическая, а мнемоническая – это значит на память рассчитанная, а память – штука избирательная, и дырявая. Поэтому из всех постучавшихся запомним, слава богу, половину.
Любое руководство – это, в основном, мужчины. Даже в одном, отдельно взятом городе. Любая культура – это власть. У них, так сказать, генетическое родство. Одно – хромосома Х и другая – хромосома Х, а это хромосомный набор мужской особи. Жуть же, товарищи.
И обе эти хромосомы женщину боятся, как огня, защищая свою биологическую целостность. Хотя объясняют это своим специальным призванием и нескрываемыми способностями. Вазюкать черным по белому в особенности. Женщина она кто? она мать, это в первую очередь, если не в текущий момент, то в перспективе, она устройство тонкое и нежное, у нее же очаг. И в мире этом нужно ей совсем другое – этот самый очаг, дети и чтобы заботиться было о ком. А вазюкать ей никто не запрещает. Пусть вазюкает. – Ретроградно мыслете, товарищ, никто так давно не думает, уже все давно по-другому. Прогресс ведь настал. Хочешь – твори, а хочешь – детей рожай. Где проблема-то? – Спокойно, я об этом и говорю.
Прошло уже невероятное количество лет, и мужчины, все, что имели сказать на свой счет, все сказали. Они называли это всеобщей историей, философией, культурой и т.д., но к XXI веку они истворились все. Знакомо ведь утверждение, что исторические эпохи имеют тенденцию к сокращению. Рабовладельческая цивилизация протянула больше тысячи лет, а индустриальная около ста, а постиндустриальная (это где мы с вами живем)…
Мне кажется, что эта тенденция в своей основе содержит все большее иссякание средств и источников для творчества – мужчинам с каждой эпохой становилось все труднее и труднее говорить что-то новое о себе, о своем видении этого мира, о своем к нему отношении. Теперь – либо смерть, либо учеба. Потрепанная обезьяна должна научиться новым фокусам, иначе ее выгонят из цирка. Несмешной клоун никому не нужен.
Женщины так мало и так редко говорили о себе все это время, что у них накопилось столько невысказанного о прошлом, о настоящем, о будущем, что теперь наконец-то наступает их время. То состояние, в которое пришла культура не просто упадок, а ужас. Постмодернизм – это же насилие над собственным мозгом, и последние попытки использовать память на всю катушку со всеми этими неизвестно кем помнимыми цитатами и культурными аллюзиями неизвестно куда и на что. Тексты превратились в кроссворды, в тесты на проверку запоминания. Интеллект вытесняется эрудицией. Способность свежо мыслить – способностью каламбурить. Таким образом, те, кто отказывается учиться новым трюкам, создавая что-либо – текст, картину, звук, которые сразу обо всем, и являются продуктами вязкой памяти их создателей – неминуемо тащат туда что-то уже бывшее. Превращая свои произведения в своеобразные аккумуляторы. Товарищи, аккумуляторы разряжаются, растрачивая свой энергетический запас. И зарядить их можно только новой энергией.
В нашем случае – новая энергия это энергия женщин.
Я назову только некоторые имена: Жорж Санд, Ясмина Реза, Татьяна Москвина, Карин Бойе, Маргарет Митчелл, … Женщин больше, чем мужчин, не знаю по каким причинам, про генотип я уже говорил, и про велосипеды тоже. И про память, которой у меня, по всей видимости, нет.
Это новая революция. И выстрел с новой Авроры (на этот раз Авроры Дюпен, таково было настоящее имя Жорж Санд) отстрелил уже надоевшие болтаться яйца старой культуры. Все новое теперь, по моему убеждению, именно новое, интересное и запоминающееся будет создано женщинами. И если нам до сих пор кажется, что наша культура выродилась и зашла в тупик, значит мы все еще смотрим в сторону оторвавшихся яиц.
Все, точка.