"Гринландия"
Везут караваны рабов и вино.
Торопятся в гавань лихие ландо.
А в домике Грина покой, тишина.
Фантазий лавина - ему не до сна.
На водную гладь опустился туман,
чадрою окутал ночной Зурбаган.
Огни маяка засветились в ночи.
Сияет на палубе пламя свечи.
В каюте скучает красавица Фрез.
Шопена этюды играет ей Гез.
Бежит по волнам легкокрылая тень.
Восток заалел - начинается день.
Волна бесконечна, беспечна, нежна.
На остров далекий нахлынет она,
и снова прибоя полоска вскипит
и в царствие Грина невольно манИт.
(поэтический парафраз произведений А.Грина:
"Алые паруса", "Бегущая по волнам", "Блистающий мир")
***
Голос нехитрых истин
сквозь толстое жизни стекло,
чудес не приемля и мистик,
услышать спешит большинство.
Дать так легко человеку
его дражайший пятак.
Но чуда кто ждет от века,
всегда попадает впросак.
Улыбка, веселье, прощенье
и вовремя слово сказать -
вот щедрого мира владенье.
Так важно его отыскать!
И музыки чудной вокалы
над бригом разносятся вновь.
"Налейте, налейте бокалы
и выпьем друзья, за любовь!"
***
Девчонка глупая, Ассоль,
неужто чуда ждешь? - Как странно!
Околдовать мечтам позволь
таинственного капитана...
Пурпурным дымом солнца луч
сияет в парусе над Грэем.
Позолотив корону туч,
в руках Пантена чуть бледнеет.
Струится в мачтах алый шелк,
трепещет, бьется, словно сердце.
Виолончель и целый полк
фанфар уж начинают скерцо.
Улыбкой полнится душа
Пантена, храброго матроса.
Да, бригантина хороша.
Но всех милей девчонки косы!
***
Плотно набиты тайной шкафы,
их содержанье - в картине над дверью:
грозно поднялись морские валы.
Парусник мчится, играя со смертью.
Птицы гигантской крыльев - полет.
Рвет паруса налетающий ветер.
Мыслей и чувств неожиданный взлет
Грэя позвал в дали чудные эти.
Буря исчезла, лишь отзвук глухой,
и паутина фантазии смята.
Нужное слово в беседе с собой -
"море" - в мальчишке растет необъятно.
Главное в жизни морской - капитан.
Он - и судьба, и душа всех, и разум.
Риск, власть природы,свет девственных стран;
встреч, лиц, событий кипенье, - все разом!
***
Книги, музыка, картины
утверждают мира сказки.
В обиходе чувства стынут.
Оживают беспристрастно
матерьяльные проблемы.
Хорошо бы стать Амуром:
стрелы залпом непременно
в озабоченных и хмурых,
пробуждая в душах спящих
золотой огонь желанья.
Радость в лицах настоящих
искупает все страданья.
В тьме законов отраженья
оживает с духом тяжба.
Строчек из стихотворенья
лишь четыре - счастья жажда!
***
Толкуя о проблемах дня,
коснемся берегов туманных.
"Несбывшееся" для меня
ценней событий долгожданных.
И увлекая за собой,
тот зов нас манит и волнует...
Бушприт, маяк, сирены вой
"несбывшееся" прорисует.
В "пустынях сердца" и лесах
"олень охоты вечной" дремлет...
Над гаванью мысль в небесах
законов жизни не приемлет.
***
Женщины Грина! - Что скажете тут?
С запахом розы улыбка, мечтанье,
кружево лифа и юбок шуршанье,
прелести глаза, изогнутость губ.
Ножка мала, так изящна, а стан
тонок и гибок, но крепок порою.
Чары сильны! Им подвластны, не скрою,
все, как один. Впереди - капитан,
честь и достоинство верно храня,
дам приведет непременно к успеху.
Душу открыв морю, ветру и смеху,
царствует в книгах, всех женщин маня.
***
Время проносится, где же Филатр?
С кем разделить те картины и чувства,
что нам дарованы? - Живо искусство
преображенья и ритм па-де-катр.
Трепетно феи соткут арабеск:
веер, овалы, черты огневые
пестрых ковров, очертанья кривые
в золоте стаи - искристый гротеск.
Бодрствует мозг, торжествует игра.
С блеском рисунка вверх карта ложится.
Двойственность мига повсюду таится.
Девушки тень. Яхта. Вечер... Пора.
***
Чудесные фиоритуры
смычком выделывает Гез.
Ему подвластны партитуры.
Собою заменить оркестр,
готов он, посвятив портрету
богатства памяти игру...
Ночные прелести сюжета
все исчезают поутру.
Читая умно обе книги:
одну в душе, а ту - в руках,
ловить приятно нить интриги
и размечтаться при свечах.
***
"Огненный бархат" в рюмку накапав,
в камере дремлет "Двойная звезда".
Руна так властна. Тави ж, заплакав,
ближе, роднее, понятней... Всегда
властвует сердце над чистой минутой.
Ах, укажите мне мира узор,
где так уместно могущество Друда.
С птицей не может вести разговор
гусениц вредных армия злая.
И усмехнется седой сарацин,
Тави прелестной молча внимая...
Им просвещен и сражен капуцин.
***
Глаз художника, сердце бульдога...
И четыре все глаза в вине.
Фея Малой Ноги, недотрога,
все поет, не смолкая, во мне.
Глаз бульдога и сердце художника...
Будто снова ударили в гонг,
и оркестр замолчал. Но заложнику
в сердца памяти чудится сонг.