мой кашель уже не лечится - ни сиропом с привкусом детства, ни сигаретами,
ни антибиотиками, ни запахом моря, ни ночным холодным воздухом не лечится.
с каждым новым приступом становится ясно, что его не заглушить ни минетами,
ни номерами телефонов прохожих, ни распущенностью. и залетами не отделаться,
и покорностью. у моего тела минусовая температура, еле стою на ногах,
хожу по стенам, взмываю под потолок - толи режутся крылья,
толи отказывает сердце. и бессмысленно принимать наркотики, и в падежах
кочевряжиться смысла нет. возводить в степень, в звания, в имя
вставлять гласные, не существовать... мне не помогают настежь открытые окна,
мне не помогают нахуй разбитые окна. стены сдвигаются, рушится потолок -
я повержена и раздавлена. встать с кровати и выйти, пытаться сбежать - без толку
не получается ни закрыть глаза, ни перевернуться со спины на правый бок
мой кашель уже не лечится снегом. черные кошки дружат с серыми, с теми,
что застревают в расщелинах и поют по ночам тоскливые песни в надежде...
черные кошки смотрят на нас с сожалением, но не могут ни помочь серым,
ни избавить меня от кашля. я снимаю одежду, я сжигаю одежду.
хриплю на исходе второй главы, на изломе голоса, и пересыхает рот,
я кромсаю кожу на полосы, точку соединяю с точкой, вырезаю циферки...
и не у кого просить помощи, и дрожь переходит в судороги, меня всю трясет
приступами накатывает кашель, и не помогает ничто... видишь ли,
я смертельно больна тобой.