Warte
Warte, dass die Nacht noch tiefer werde
ehe du dich grenzenlos ergibst
Trinke erst den Daemmerrausch der Erde
ehe du mich liebst.
Dann wenn alle lauten Stimmen schweigen
klingt nur mehr die Nacht. Ganz gro und klar.
Und ich will mich leuchtend niedereigen
Traumhaft auf dein Haar.
Und ganz alte Lieder, lang verschollen
singen leis, oh leis durch deine Brust.
Die Unsagbares dir sagen wollen
dass du weinen musst.
Und du wirst dich schweigend an mich lehnen
wie von tausend Liebesnaechten schwer.
Und du wirst dein letztes Glck ersehen
mehr als mich, viel mehr...
Warte dass die Nacht noch tiefer werde
ehe du dich grenzenlos ergibst.
Und du trinkst den Himmel und die Erde
wenn du mich dann liebst.
Жди
Жди, покуда ночи тьма сгустится,
не спеши на милость сдаться мне.
Пей туман, что над землёй струится,
прежде чем сгоришь в моём огне.
А когда все голоса умолкнут -
только ночи будет слышен звон -
я волос твоих волшебным шёлком
буду взят в желанный мне полон...
И давно забытые мотивы
вдруг польются из любимых уст.
Что словами так невыразимо,
то, слезами выразится пусть.
И устав как будто в одночасье
от любовных тысячи ночей,
возжелаешь ты простого счастья -
больше, чем меня, и горячей...
Жди, покуда ночи тьма сгустится,
на спеши на милость сдаться мне.
Небо пей, что над землёй клубится,
прежде чем сгореть в моём огне.
Die guten Vierziger
Das Leben, meint ein holder Wahn,
geht erst mit vierzig Jahren an.
Wir lassen uns auch leicht betoeren,
von Meinungen, die wir gern hoeren,
und halten, laengst schon vierzigjaehrig,
meist unsre Kraefte noch fr baerig.
Was haben wir, gestehn wir's offen,
von diesem Leben noch zu hoffen?
Ein Weilchen sind wir noch geschaeftig
und vorderhand auch steuerkrftig,
doch spren wir, wie nach und nach
gemchlich kommt das Ungemach,
und wie Hormone und Arterien
schn langsam gehen in die Ferien.
Man nennt uns ruestig, nennt uns wacker
und denkt dabei: "Der alte Knacker!"
Wir stehn auf unsres Lebens Hoehn,
doch ist die Aussicht gar nicht schoen -
ganz abgesehen, da auch zum Schlu
wer droben, wieder runter mu.
Wer es genau nimmt, kommt darauf:
Mit vierzig hrt das Leben auf.
Кому за сорок
Что жить мы начинаем только в сорок -
самообман, не более, чем морок.
Мы искренне уверовали сами
в такую мысль, увлекшись словесами.
Давно перешагнув сороколетье,
мы молодимся и в герои метим.
Так что ж ещё, без всякой укоризны
мы можем получить от этой жизни?
Трудиться остаётся нам немного -
пока готовы к выплате налогов.
Уже украдкой плачемся друг другу
о том, что нас преследуют недуги,
что постепенно в плен берёт одышка,
слабеют вены и шалят нервишки.
И пусть в лицо зовут нас бодряками,
мы уж ни «те» и понимаем сами,
что и видок у нас давно не очень:
хотя конца себе пока не прочим.
Лишь надо понимать, что наша жизнь -
скольжение простое сверху вниз.
Кто это осознал, легко смирится,
что жизнь и в сорок может прекратиться.