На псалтири бренча, не спугни рассвет,
Не твори молитв сгоряча,
Жемчуга навесь, застегни браслет
И скорей выходи встречать
Жениха. Он скажет тебе: «Дитя,
Драгоценный светильник твой,
Хоть и видит тропку, едва светя,
Как сухое чрево, пустой.
Почему, хоть крона твоя густа,
Переливчатый птичий кров,
Человечьи немощные уста
Не смакуют твоих плодов?»
Отвечай, прощаясь со всем, что есть
У тебя в некрепких руках,
Забывай гордыню свою и честь,
И любовь, и радость, и страх:
«Господин, не ведомо ль все Тебе,
Как мой день и вязок, и бел?
Из него прозрачное масло сбей,
Чтоб теплей светильник горел.
Ты одним касаньем пресуществи,
Что никто из людей не смог,
И тогда среди золотой листвы
Загорятся рубины смокв».
Вот и все. Бессилие отжени.
Мглу озябшее горло пьет.
Говорил печалящийся Жених:
«То, что просишь, теперь твое».
И с тех пор мне солнце, что жадный тать,
Точит глотку лучей имбирь.
Не могу виссонные строки ткать
И баюкать свою псалтирь.