В сухой пустыне дуют ветры,
Гоняя миражи, песок.
А солнце светит в тёмны недры,
Стуча топорищем в висок.
Друзья-птенцы, крылом взмахнув,
Разгонят грусть в тиши сухой.
И капля пара, вдруг вспорхнув,
Окажется над жаркой мглой.
И плавно полетит она,
Слегка волнуясь, с трепетаньем
В лазурный купол неба, дна,
Предчувствуя судьбу с дрожаньем.
На небесах в то время был
Серьёзный полилог меж теми,
Кто больше всех на свете жил
И знаниями ведал всеми.
Господь, блистая чистой мыслью,
Вершил верховный, грозный суд.
И Люцифер, как через призму,
Был виден всем, ведь был дебют:
Дебют гордыни, вознесенья,
Дебют предательства и зла.
И среди ангелов затменье
Он начал первым неспроста.
И изгнан был вовек из рая
Туда, где зло, труды и пот.
И обречён был на страданья,
Ведь сделал он неверный ход.
И Люцифер с позором был
Отослан гневно в недры ада.
Зачем средь ангелов он жил,
Чтоб стать потом главенством банды?
Чертей начальником хвостатых
И всяких разъярённых сил,
И дьяволов косых, лупатых,
И бесов, что всех тянут в ил.
И вот он жил все те мгновенья,
Что мы рождаемся, растём,
Он жил без всякого прощенья,
Лишась моральных идиом.
И Люцифер не знал от скуки,
Куда же ему себя деть?
И вот надел он чисты брюки –
Собрался к Богу полететь.
Стучал негромко в рая двери,
Им страх негромко овладел,
От вида ангелов скучал по зверям,
Что ждут его в аду. Хотел
Обратно быстро развернуться,
Но тут восстал архангел Михаил.
Сверкал мечом, желая улыбнуться
Тому, кто с ними раньше был.
«Жаль, жаль, что ты так возгордился.
Не хочешь ли прощенья ты?» –
Спросил архангел. Появилась
Искра добра в его лице.
«Нет, я хочу сегодня
Немного с Богом поболтать,» -
Сказал тут дьявол так фривольно,
Что ангел перестал держать
Себя в руках. «Да как ты смеешь?!
Он Господь ведь. Он слышит всех
И видит всех. Ты не успеешь
Покаяться. Ты – пустобрех!»
И чуть не началась война,
Но Бог действительно всё видел.
И громогласно Он сказал:
«Да перестаньте, вы же силы.
Вы силы добрые и злые,
Но вы всесильны над людьми,
И нам так надо, чтоб иные
С добра, с добра брали пример.
И, Люцифер, покайся, милый,
Я всё, я всё тебе прощу,
Я не заставлю тебя силой,
Я с миром, я с добром прошу».
«Нет, Бог, ты уж прости. Сегодня
Пришёл совсем не с этим я.
К тебе имеется большая просьба,
Пойдём поговорим давай».
Их разговор был очень долгий,
Но принцип был сведён к тому,
Что Люцифер просил немного
Внести раздор в людей судьбу.
Ведь мир построен на законах:
На чёрном, белом, зле, добре,
И жить без этих всех канонов
Нельзя и невозможно, верь.
Пусть Бог всесилен, воплощает
Гармонию, любовь, добро,
И всё же Он не отрицает
Того, что существует зло.
А воплощеньем зла, известно,
Является сам дьявол ведь,
И будет уж совсем нечестно,
Коль прав лишить его навек.
И Люцифер, довольный очень,
Стремглав помчался в адский дом.
И думал он и днём, и ночью,
Как поразить людей потом.
Он думал, думал дни и годы,
Чуму пошлёт, холеру, СПИД,
И так смотрел на все невзгоды,
Что шерсть вставала на дыбы.
А люди, что они терпели:
Озноб и холод, сонный бред,
И ничего они не ели,
Не мил им был весь белый свет.
Их лихорадило, знобило,
Покрылись пятнами вовсю.
И смерть чернющая убила
Пол-Азии, Европу всю.
Но мало было всех мучений,
Добавил дьявол спирт, вино.
И после празднеств, после пений
Всё-всё вставало кверху дном.
И вместо лёгкого веселья
Пожаловала боль души.
И в сердце закрались сомненья,
И печень отказалась жить.
Но как же разругать все страны
Помиж собой? И всех людей?
Чем врезаться так сильно в память,
Чтобы осталась боль в груди?
Как сделать, чтобы алчность жадно
Сожрала души тех умов,
Что правят всеми беспощадно
И прячут всё за свой засов?
Над матерями издеваться,
Забрав у них детей, мужей,
На поле брани потеряться,
Обагрив кровью власть ножей.
Ну что же, что придумать можно,
Чтоб враз исполнить козни все?
И Люцифер придумал ножны,
Внутри которых осторожно,
Слегка с опаской, затаясь,
И не дыша, и не боясь,
Лежала, очень всех любя
Война, война… (P.S. 666 слов)