Не две пересадки, а тонны асфальта,
Под вечер песок, и сто сорок в пути.
И не было б ветра попутного, ждал. Та
Что может дождаться, решилась уйти
С тобой… С тобой…
Так хочется спать, но легко заблудиться
В бетоне сплетенном узоре, и взор
Мечтает с дорогою птицею слиться
Достигнуть, отчаявшись, западных гор
С тобой… С тобой…
С тобой листвой два крыла и метели, идущие с юга,
С тобой весной два причала, что пели, увидев друг друга,
С тобой в прибой говорили ветра, в клочья грудь свою рвали,
С тобой немой в голос крикну, но только услышишь едва ли.
Гонится летнее осени лошадью
Взмах полупризрачных крыльев над улицей,
Город дрожит, изувеченный проседью
Старых домов. Успокойся, будь умницей.
Были так близко, три строчки, два вздоха,
Вдоль линии тонкой, что ткань разделяя,
Два скоро проехавших поезда плохо
В зажмуренных стеклах покой отражают
С тобой… С тобой…
Я руки-перила совсем отпускаю
И взмах рудиментом крыла напоследок,
Твоим продолжением пущенный в стаю,
Листающих вниз этажи, слишком едок
Твой дым, твои мысли, я не понимая,
В сорвавшемся лифте отсчитывал вехи
За то, что не помню, не видел, не знаю
Потом рассчитаемся. Все… я приехал… домой…
Ты скажи,
отчего по ночам здесь нельзя не креститься,
Отчего
вдоль дорог не горят фонари, когда некуда больше бежать
Отчего
в незнакомой воде проступают до боли знакомые лица,
Ты ответь,
ангел мне, не спеши, этот путь научил меня ждать.