1.
Что-то точкой чёткой
чмокнуло. Стекло
сознания задребезжало.
Ветви жёсткой щёткой
заёрзали. Легло
молчание. Внутри завизжало.
Схема вокзала ползла
дождя запятою –
росла жизни кривая.
Мысли о пользе зла
с тупой простотою
не кол как пронзали – как свая.
Страшно. Кто там?!! Тихо…
Нет. Никого нет –
только мгновение,
точкой дождя вспыхнув,
мнёт и пейзаж, и портрет
на стекле в вечном движении.
2.
Осень стучалась.
Впускать не хотелось…
Или – усталость?
Или – несмелость?
Или – способность
Быть слишком поздно?
Жёлтая вздорность,
Чёрные козни…
Не доиграло…
Не дозвенело…
Осень стучалась…
Тело немело…
Свет омрачался…
Птицы метались…
Мокрая жалость…
Осень стучалась.
Листья листая,
Год, словно стая,
Таял…
3.
Поиграем в бабочек,
Снимем теплокровный зажим:
Будем пытаться
за цветы цепляться –
Не за теплящуюся жизнь.
Без халатов и тапочек
Будем пить, пить нектар.
Здесь секунды – эпохи длятся,
А поле – в Земной шар.
Поиграем в бабочек –
Жить всё равно кем.
Зато никаких поисков
Смысла,
а значит – проблем.
4.
Не представляешь как тяжело
Уходить от погони пульса…
Утробы внутренности прожгло
Неприкосновенностью
чистых дискуссий.
В сознании бессознательное «Почему?!!..»
Мучается мычанием и заиканием,
Как шахтёр долбит дырку во тьму,
И сквозь неё утекает сознание.
Вымысла виртуальное «не я»
Пытается приспособиться к покою.
Получается –
замечательная мумия.
Вокруг заперто.
Больше не откроют.
Вирус мозга творит новую землю
Внутри саркофага (обживает форму) –
Червяк времени упрямо прётся глупым стеблем,
Калеча мир
и втискивая в иные нормы.
5.
Знаешь,
если звёзды гаснут,
значит пришло их время.
Смотрят глазки на паству,
клюют зоркостью в темя.
Капля за каплей точат
камень ненужной ночи,
мёртвой алмазной пылью
сыплют туда, где крылья
были, где раны сердца,
где пустота без кожи,
и никуда не деться –
звёздная пыль изгложет.
Но и они не вечны –
солнца – миров кумиры:
время страдает течкой,
требуют жертв сортиры.
Да, это больно – гаснут
звёзды, проходит время!
О них сочинит басни
их пережившее племя –
тех, кто теперь может
без звёзд,
как без нежной кожи.
6.
В рваном небе негатив веток
Царапает чёрное мясо космоса.
Он умрёт, не дожив до рассвета,
С полосой на шее от петли пояса.
Чтобы лучше видеть зажгут солнце,
Оно ограничит объём и суть окоёма.
А тот – как в процессе распада стронций –
Будет облучать нас упрямством фантома.
В ответ одни лишь ветви качнутся,
Покроются зеленью и птицами.
Люди только к вечеру очнутся
И станут скрипеть лунными половицами,
И видеть безграничность,
и бояться одиночества,
Чтобы утром – ни свет ни заря –
заплевать все пророчества.
7.
Молчание…
Тишина…
Темнота – вид из окна.
Толпы туч топчут карниз.
Стук копыт падает вниз.
В темноте тесно.
Часы
волокут жизнь
на весы.
Тяжело.
Ясно – не в рай.
Тогда –
не
догорай,
лучина!
Не сойду с ума!
Скоро посветлеет –
скоро зима…
8.
Дороги пересохшее русло
луны фонарей замноготочили.
На дне нутра грустно –
за поворотом
шаги твои с жизнью покончили
с моей…
Наверное, так надо
(как в пошлом романе –
«они не пара»,
как в пошлом романсе –
«ни руки, не взгляда»)…
Ночь черна после пожара.
Пыльный огнеушитель скрипит на зубах.
Бросаюсь в лунные многоточия –
а-а-ах!!!..
Скрипят нервы (или тормоза?
Если не проснусь –
узнаю, что там за…)
P.S. Бред-монолог
Смотрю.
Вижу:
эпатирующая юность,
врождённая рыжесть,
душевная бесприютность,
куча знакомых и подруг,
круча непреодолённого,
трусость,
кошки,
встречи разлук,
яблоки зелёные,
строчки нотно-железнодорожные,
островерхие крыши,
желания суетно-осторожные,
колекция бывших,
Москва,
пиво,
пальцами босыми
по клавишам,
по чужим спинам,
карты Таро,
«ненавижу зиму»
и прочее –
ты.
О тебя стыну.