На столе бутылочка морщится,
Пропуская весь мир через грани.
Может, время моё ускориться?
Словно срок неполитой герани?
Всё сведётся к корням и формам,
Что разрушатся без подпитки.
И то сердце, что одиноко,
Просто пусто, как дом улитки.
И то сердце, что не созвучно,
Не угодно, не нужно, забыто,
Упаковано одноштучно.
Чтобы было, и было скрыто.
И цветок, что уже так умер,
В окна выкинут, настежь, в ветер.
И лечу я к нему, как будто,
И ему я как будто верю.
Он уткнётся в лицо моё влажно,
Он забудет слова и мысли,
И всё будет уже не важно,
И всё будет таким уже лишним.
И Шагала влюблённые городом
Подомнутся, да не продавятся,
Успокою себя долгим холодом,
Если вечный – то не считается.