День осенний ласков, чист и ясен: тишь да гладь почти со всех сторон.
Я теперь со всем (почти) согласен, я теперь со всеми примирен.
Да, закон об этом нынче в силе. Подписал на днях его Эмир.
Нас, конечно, власти не спросили – нужен ли худой порочный мир?!
Да, он, вроде, лучше доброй ссоры, лучше ада атомной войны:
Так считают судьи, прокуроры, властные надменные сеньоры –
Значит, так и мы считать должны.
Бросим семена раздора в Нил все –
Или, на худой конец, в Итиль.
С кем-то я еще не примирился
Радиусом сорок тысяч миль?
В Питере, а, может быть, на Каме, или, или даже около Москвы
Невозможно ладить с бандюками: не хотят дружить они, увы,
С тем, кого они считают сбродом под обидной песьей кличкой «лох»,
То есть, господа, со всем народом: он для бандюков предельно плох:
Злые обыватели сердито на бандитов фыркают теперь,
На пути несчастного бандита ставя невпопад стальную дверь,
Вслух порой цитируя из Торы глупый вечный вопль «не укради»,
Создавая вечные заторы, так что у бандита впереди
Вместо грез «малинового» рая тьма проблем с армадами препон,
Где у «лоха» вечно хата с краю, где ведет под пули поп Гапон,
Где за зло хотят воздать сторицей,
Осудить и вздернуть на суку!
Трудно, очень трудно примириться
С лохами простому бандюку.
Да и те, кто в карты или нарды у простого люда на виду
Весело спускают миллиарды и уже одной ногой в Аду,
Нас сожрать с горчицей и корицей,
Между прочим, так и норовят…
Трудно, очень трудно примириться
С публикой, которой имя – Ад.
Почему нам – шишь, а им-то… – им все?
Почему в царях у нас – Кощей?
Мы, надеюсь, вряд ли примиримся
С этим положением вещей.