ARS REGIA
1
(Alchemy)
Мы золото в свидетели зовём,
Что есть всему высокое призванье,
Пусть бренному присуще увяданье,
Но свет сокрыт под дольним прахом в нём.
И чтобы горним он сиял огнём,
Свершаем мы Великое Деянье,
В невежестве отринув прозябанье,
Преображаясь в существе своём.
Исчезнет всё порочное и злое,
Сиянье разольётся золотое,
Бессмертия являя торжество,
Металлом обретётся благородство,
Вернётся человеку первородство,
И слава, и величие его.
2
(Sal sapientiae)
Сквозь толщу лет во мрак средневековья
Сегодня мы пытаемся взглянуть,
Минуя наслоившуюся муть –
Пожары войн с жестокостью и кровью,
И тех, кто в принадлежности к сословью,
Во сласти и богатстве видел суть.
Истории вершат сокрытый путь
Искатели Грааля с их любовью
К познанию тех истинных начал,
Которыми Создатель нас венчал,
Но коих мы доныне не постигли.
Каким ключом откроется секрет?
Взывать ли снова к мудрости планет,
Заветный Камень выплавляя в тигле?
3
(Sacramenta artis)
Знал высший смысл в сиянье золотом
Священного искусства обладатель –
Путей забытых первооткрыватель,
Указанных невидимым перстом.
Не понятый в стремлении святом,
На прииске души он был старатель.
Но жаждет лишь металла обыватель,
И с ним монарх соперничает в том.
Не потому ли знающий ушёл
За стены башни из слоновой кости
И вместо шума улиц предпочёл
Растить исканий солнечные грозди,
Чтоб зависти и злобы произвол
Не принесли непрошенные гости.
4
(Art gothique)
Когда на площадях пылали
Костры из рукописных книг
И мысль живую обрекали
Сокрыть за маскою свой лик,
Где от невежества спасали
Святого знания родник? –
Приютом в храмовом портале
Стал камня пламенный язык.
Витраж, скульптура, своды, шпили
В соборах знания укрыли,
На них Господня благодать.
Поймут иные поколенья
Высоких символов значенье,
Снимая тайную печать.
5
(Deo concedente)
Великий Архитектор Мирозданья
Свой замысел единый проявил
В согласии движения светил
И нашего негромкого дыханья.
И музыки божественной звучанье
Он в готике высокой воплотил,
Когда рукою зодчего водил,
Природу дав основой подражанья.
Чтоб вечно своды каменных творений
Хранили суть небесных откровений,
Давая в руки Ариадны нить,
И к своему священному истоку
Мы вышли бы к положенному сроку,
Где дух бы мог нетленный свет явить.
6
(Aqua permanens)
В песках зыбучих скрыта тайна знаний,
На дне морском навек погребена,
И равнодушна времени волна
К надеждам нашим и плодам исканий.
И мудрости утраченные грани,
Что древние скрывали письмена,
Напомнят нам вандалов имена,
Ввергая в омут разочарований.
Но если ветвь единого ствола
Живительной воды испить смогла
И расцвела, впитав струю стихии,
То мы к своим корням оборотясь,
В них обретём утраченную связь,
И что тогда огонь Александрии?..
7
(Serpens Mercurii)
Священный символ древнего Египта
Недаром мудрецами вознесён,
Его в Афинах толковал Платон,
И христиан запечатлела крипта.
Великий Змей, чьё тело в круге свито,
Ты – времени текущего закон.
Нам Солнце озаряет небосклон,
Но канет в ночь, и до утра забыто.
Уроборос, кусающий свой хвост, -
Начала и конца единый мост,
Неотвратимость вечного движенья.
В тебе слились и жизни обновленье,
И возвращенье лучезарных звезд,
И бесконечность жертвы искупленья.
8
(Arcanum)
Не спрятана за тысячей запоров
В хранилищах недремлющих жрецов
И не скрывает смысл своих основ
От ищущих, неравнодушных взоров.
Но чуждая досужих разговоров
И тех, кого прельстил её покров,
Таинственных одежд, туманных слов
Не жаль ей для стяжателей и воров.
Так издавна Гермесовы скрижали,
Хотя и были зримы, но молчали,
Тому лишь тайну слова приоткрыв,
Чьё сердце к пониманию созрело,
Кто шёл вперёд настойчиво и смело,
И в ком горел к познанию порыв.
9
(Vas spirituale)
Так археолог, из земли достав
Былых деяний скромные предметы,
Воссоздаёт прошедшего приметы,
Вневременным свидетелем представ.
И амфора, хотя она пуста,
Но пустота хранит свои секреты,
Едва коснувшись солнечного света,
Послужит знанью в качестве моста.
И так же мы, найдя свою амфору
В песках сознанья скрытую, которой
Наполниться отныне надлежит,
Черпаем из бездонного потока
И тем уже довольны, что немного
Раздвинуты познанья рубежи.
10
(El dorado)
Несут конквистадоров корабли,
Им к золоту обещаны дороги,
И Эльдорадо призрачным чертогом
Их манит из неведомой дали.
Сокровища, что здесь лежат в пыли,
Кому нужны? Их топчут чьи-то ноги.
Они себя отдать готовы многим,
Но до сих пор не подняты с земли.
И если зренье таково у нас,
Что внутрь смотреть не свойственно для глаз,
Пусть небо станет путеводной книгой.
И звёздным светом судьбы озарит,
Их вписывая в кружево орбит,
И путь укажет к мудрости великой.
11
(Peregrinatio)
Со школьных лет усвоенный за партой,
Увитый туго нитью параллелей,
С отметками высот, глубин и мелей
Знаком нам лик земной, пленённый картой.
Казалось бы, в безудержном азарте
Мы Землю всю исследовать сумели
И, тайны нашей общей колыбели
Раскрыв, свели к единому стандарту.
Но где следы того меридиана,
Что только для тебя хранила Гея?
Коснувшись вод иного Океана,
От встречи с неизвестностью хмелея,
Ты ищешь путь в завещанные страны,
Душа поёт – Туле! Гиперборея!..
12
(Quadratura circuli)
Обожествив рассудок и практичность,
Квадрат поставив во главу угла,
Расцвесть цивилизация смогла
На тех основах, что дала античность.
Но целого утрачена сферичность,
Природа покорённою легла,
И рождены к страданиям тела,
Когда им души заменила личность.
И всё-таки, мечта ещё жива
О том, что ждёт медовая трава
Блаженного утраченного луга,
И манит беспокойные сердца,
И поиски ведутся без конца,
Как панацеи, квадратуры круга.
13
(Ascensus et descensus)
Кто сможет, вслед за Фаустом сказав:
«Остановись мгновенье, ты прекрасно!»,
Продлить его всемерно и всечасно,
Иных соблазнов жизни не признав?
Уединяясь в глухой тиши дубрав,
Сгорая ли в костре любовной страсти,
Иль славой упиваясь полновластно, -
По своему любой счастливец прав.
Во век бы так! Но чаще, испытав
Блаженное величие минут,
Наскучив ими, большего дерзнут
Потребовать взалкавшие уста.
И Мефистофель, не сочтя за труд,
Подносит вновь горчайшие из трав.
14
(Umbra Lunariae)
Кричит петух, вещая о начале
Дня нового, и солнечный восход
Уже залил угрюмый небосвод
Своими золочёными лучами.
И лик Луны, качаясь за плечами,
Поблек пред ликом Солнца, и народ,
Забыв о ночи, славу воспоёт,
Светило дня восторженно встречая.
Дневным сознаньем страхи победив,
Стал человек рассудком горделив,
Но тень идёт за ним из мрака снова.
Свет ярок, но сильна богиня сна,
И днём над нами властвует она,
И ночь для дня – извечная основа.
15
(Regio nymphidica)
В тенистых рощах дремлет Пан,
Молчит свирель его живая,
И тишину не нарушают
Дриады солнечных полян.
Но берегись душевных ран,
Когда стихию пробуждая,
К деяньям спящего взывая,
В тебе безумствует шаман.
Прольются ль сладостные трели
Волшебной Пановой свирели
В тобой распахнутую дверь,
Или внушая страх обличьем,
Не зная правил и приличий,
Вдруг выйдет козлоногий зверь.
16
(Nigredo colori succedit albus)
Что ждёт его, погибель иль спасенье?
Судьба вершит назначенный излом,
И беспросветным ворона крылом
Над ним сгустилось ночи наважденье.
Отчаянье, распад и разложенье
Нашлёт Сатурн магическим жезлом,
И неизбежна встреча с этим злом,
Его принятье и преодоленье.
И сорок дней скитаясь по пустыне,
Отведав горечь истинной полыни,
Оставив всё случайное пескам,
Преодолев ночные искушенья,
Он встретил Солнца новое рожденье,
Припав к его сияющим рукам.
17
(Eadem mutate resurgo)
Кто те нелепые и злобные созданья,
Те демоны, что разом налетят,
Терзают разум и вливают яд
В сосуд души своей холодной дланью?
Исторгнутые бездной мирозданья,
Чей взор звериный страшен словно ад,
Кто вызвал их, зачем они хотят
Разбить земные наши упованья?
О, Яков, ты один разрушить волен
Те чары, что, привязанностью болен,
Создал, в тебе живущий, мелкий бес.
И ты увидишь, преклонив колени,
И лестницы зовущие ступени,
И ангелов, слетающих с небес.
18
(Aqua inferioris)
Когда Сатурн, прошедши круг, поставит
Тебя пред ликом каменным невзгод,
В отчаянье ныряешь в бездну вод,
Куда и рыб не заплывает стая.
И может в этот час душа пустая,
В глубинах скрытый, клад приобретёт,
Там где ундины водят хоровод,
В холодные объятья завлекая.
Их суть – в тенеты путника поймать,
Внушив ему желанье обладать
Наполненными златом сундуками.
Но могут и другой открыть секрет,
Что не подвластен разрушенью лет,
Коль выберешь дорогу под ногами.
19
(In tenebras lux)
Как власть Луны неодолима
Известно каждому из нас,
Когда она в урочный час
Вершит свой путь неукоснимо.
И что пред ней господство Рима? –
Богиня ночи шлёт приказ,
И нет в подлунном мире расс,
Чья кровь покорством не томима.
И мы идём за кругом круг
Под властью долгого затменья,
Пока не просияет вдруг
Из ночи Солнце единенья,
И не избавит от разлук
Нас дар прорыва, озаренья.
20
(Lumen naturae)
Счастливы те, кто веры благодатью
Не ведают сомнений и греха,
Чья жизнь течёт невинна и легка
Под сенью, их укрывшего, распятья.
Но кто до света видел тьмы проклятье,
В ней искру разглядев издалека,
Он светоч возжигает тот пока
С единым светом не сольёт в объятье.
И тот, кто дух в природе отыскал,
Не в разделенье видел идеал,
А в восхожденье, в таинстве слиянья.
И завершив Великое Деянье,
Из мрака ночи к свету он восстал
Свидетелем священного венчанья.
21
(Aqua regia)
Создателя свершая указанье,
Небесный исполняя приговор,
Залили воды весь земной простор,
Брегов былых смывая очертанья.
И форм былых, и прежнего сознанья,
И память о высоких склонах гор.
В предвечных водах тонет неба взор –
Принесено великое закланье.
Но возрождён утробою Ковчега
И снова обретая крепость брега,
Из темноты на свет выходит Ной.
Пройдя сквозь очищающую воду,
Ему дано бессмертную природу
Создать своей воскресшею душой.
22
(Solve et coagula)
Органа глас дробит пространство храма,
Аккордов вал неистово влечёт,
То в бездну опрокидывая плот,
То вознося с волнами фимиама.
Взмывает в небо стрельчатая рама,
И твердь свою утрачивает свод –
Материя послушная течёт,
Философ к цели следует упрямо.
В растворе ищет он первоначало,
Способное пороки исцелить
Недужного и тусклого зерцала
И в золото его преобразить,
Чтоб красотой бесценного металла
Сокровище нетленное сияло.
23
(Coniunctio oppositorum)
В плодах ли тех, что с дерева познанья
Срывала Ева трепетной рукой,
Скрывался Эрос тайной роковой
Причиной став и страсти, и страданья?
И некогда безгрешные созданья,
Не знавшие, что рядом есть другой,
Наполненные жаждой и тоской,
Не утолят палящего желанья.
Но где источник влаги настоящей,
Когда таится всюду в преходящем
Лишь Эроса коварное лицо?
Где путь к чертогу Белой Королевы,
Что правое соединяет с левым
В единое венчальное кольцо?
24
(Ars alchemicum)
Уединяясь в пустынной мастерской,
Он весь – огонь, когда забыв усталость,
Мешает краски в первозданный хаос
Своею дерзновенною рукой.
Из этой смеси солнечный настой
Он извлекал, луны добавив малость,
И образы нетленные являлись,
Неся его в заоблачный покой.
Уходит всё, что суетно и бренно
В Великом Деле то, что сокровенно,
Господствует над кистью золотой.
Его душа, вкусившая блаженство,
Сполна познала Сына совершенство
И милосердье Матери святой.
25
(Aurora consurgens)
Величественны старые соборы –
Хранилища готической души,
По шпилям их гуляют миражи
И небом зачаровывают взоры.
Когда посланец царственной Авроры
В цветном стекле таинственно дрожит,
И жизнью наполняя витражи,
Рождает в них волшебные узоры,
Из множества раздробленных частиц
Слагаются черты фигур и лиц,
И прочие подробности сюжета.
Но кто за ними сможет угадать
Предвечного единства благодать
И разглядеть живой источник света.
26
(Participation mystique)
Остроконечных арок галльский лес,
Эпохи дух в соборе воплощённый,
Свой острый шпиль, в пространство устремлённый,
Как зримый символ над землёй вознес.
Запечатлели циркуль и отвес
Единый строй, в природе заключённый,
И гением людским овеществлённый
В согласии с гармонией небес.
Здесь человек в порыве вдохновенном
Взлетал до звёзд, забыв о теле бренном,
Из камня ввысь мечты свои стремил.
И Божий дух, являя жизни пламень,
Вливая свет в холодный этот камень,
Торжественно навстречу нисходил.
27
(Salvator macrocosmi)
Завеса рвётся, рухнул старый Храм,
Оставив в сердце смуту и тревогу,
И в пенье птиц уже не слышно бога,
Которому молился Авраам.
Но смертным предназначено устам
Сказать перед судилищем жестоким
Слова, тогда понятные немногим –
«Разрушенное вновь в три дня создам».
И кто готов в усердие немалом
В душе расчистить старые завалы
И форму дать замшелым валунам,
Поймёт судьбы высокое значенье,
И жертвы смысл, и крестного мученья,
И обретёт завещанное нам.
28
(Via regia)
Он шёл неузнанным прохожим
В толпе своих учеников,
И лишь немногих растревожил
Негромкий отзвук тех шагов.
Но кто его увидеть сможет
Во славе будущих веков?
Лишь тот, чей дух в священной дрожи
Своих лишается оков.
И кто открытым став для Слова,
Внутри ища его основу,
Второе зренье обретёт,
И за обманчивым обличьем
Увидев истины величье,
В ворота Царствия войдёт.
29
(Lapis philosophorum)
В сиянье славы въехал он
В ворота Иерусалима.
И новый свет, ещё незримый,
Залил привычный небосклон.
И не монарха шаткий трон
Пришёл занять он в царстве мнимом,
Но дух, что слыл неисцелимым,
Им будет к жизни пробуждён.
Преобразить свинец холодный
В металл живой и благородный
Лучами света своего –
Вот сокровенная задача,
Высокий путь над бездной плача
И Магистериум его.
30
(Ars totum requirit hominem)
Что мир - театр, а люди в нём актёры
Известна мысль, и нам ли спорить с ней,
Играя ныне драму наших дней
Под реплики незримого суфлёра.
Смычки взлетают и звучнеют хоры,
И рампы свет зажжёт накал страстей.
Не для того, чтоб роль прочесть скорей,
Играем мы по воле режиссёра.
Но творчества, его он ждёт от нас,
Пока ещё светильник не погас,
Пока ещё лелеем в сердце чувство.
Пусть занавес тяжёлый упадёт,
Последний зритель в темноту уйдёт,
Но сохранит высокое искусство.