Отрывки из поэмы "Неизвестный солдат".
Наш класс пришёл к военкомату.
Седой и грузный военком
Сказал взволнованно:
Ребята!..
И мы покинули свой дом.
Ушли от школьного порога,
Простились с мамой второпях,
Мужая искренне и строго,
Взрослея в собственных глазах...
Вперёд, вперёд! – стучат колёса,
Вперёд, вперёд! – кричат гудки.
Берёза с дальнего откоса
Прощально машет в две руки.
Бегут с рассвета за теплушкой,
Сливаясь в линию, кусты,
Слегка побрякивают кружки
И тужат мускулы мосты.
На полустанках с травных просек
Плывёт медовый аромат,
И ржи вихрастые колосья
По-левитановски звенят.
Мой милый край, песчаный берег,
Уральский светлый небосклон!
Я знаю, ты мне очень верен,
Ведь я тобою порождён.
Не подведу тебя, не струшу,
Друзей не брошу на пути,
И ты не сможешь равнодушно
Сыновью боль перенести...
Пишу свой первый треугольник,
Ложатся строчками слова.
Ты знаешь, мама, очень больно
И очень трудно –
Убивать!
Я знаю, враг он.
Он машина,
Рычаг.
Он злобен без прикрас.
Но у него слезинка длинно
Предсмертно катится из глаз.
На штык наткнувшийся в атаке,
Осевший около плетня,
Он мне показывает знаком:
Вынь это жало из меня!
Мне восемнадцать, мне не сорок,
Меня ИХ муки теребят,
Но я пережигаю порох
Не только, мама, за тебя.
Я за страну свою в ответе,
За откровение любви,
За песни горлиц на рассвете,
Напрягших горлышки свои...
Был бой.
Стрекотали «МГ».
Собаками гавкали мины
И ныла мозоль в сапоге
Без повода и без причины.
В плечо упирался приклад
И падали, вывихнув руки,
Фигурки орущих солдат
В зелёных ненашенских брюках.
Гудел под снарядами дот,
В бетоне корёжилось пламя.
Вперёд, коммунисты, вперёд! –
Щетинилась рота штыками.
Лежит на земле политрук,
Лежит головою на запад,
И кровь загустела во рту
Коричневым жёваным кляпом.
В погашенном пулей броске
Такое видно напряженье,
Как будто наганом в руке
Он ловит чужое движенье.
Сейчас он поднимется, чтоб
На пыльном шоссе за полянкой
Расстреливать в выпуклый лоб
Урчащие злобные танки.
Расстреливать с ходу, в упор
Пятнистые плащ-палатки
И воющий транспортёр,
Подмявший солдатские скатки.
Но молча лежит политрук,
Прижавшись к земле обгорелой,
Фашисты обходят вокруг
Его напряжённое тело...
Сарай.
Автомат.
Часовой
С прилипшей к губе сигаретой,
Звенит над его головой
Июльское русое лето.
За тысячи вёрст, далеко,
В рассветной бессолнечной дрёме
В подойник журчит молоко
И млеет корова в истоме.
Морщинистой бабке моей,
Конечно, не спящей с полночи,
Взволнованный соловей
Лирических мук не пророчит.
Бурёнку прогнав со двора
В пылящее улицей стадо,
Садится, стара и хвора,
К своей негасимой лампаде.
Бабуленька, видишь ли ты:
Роняя проклятья сквозь зубы,
Распяты живые Христы
На чёрных дымящихся срубах?
Последнюю пулю в стволе
Послав в набегавшего фрица,
На клёклой избитой земле
Томятся знакомые лица.
Без пуговиц и без ремней
В разодраной к поясу бязи
Они адресуют во сне
Врагу непечатные фразы.
Ребята, слова что горох,
Пустые сомовьи поклёвки,
В разлапистых далях дорог
Разбросаны наши винтовки.
Подсумки в полыни лежат,
Опустошённые боем,
И сотни недвижных солдат
Уткнулись в болото рябое...
Очнитесь, товарищ комвзвод,
Придите на время в сознанье,
Нам плен не изюминка в рот,
А смерть вопреки ожиданью.
Ком хир! – часовой подошёл:
Рус, шляфен! – кричит, ухмыляясь,
И чёрного «шмайсера» ствол
Комвзвода на мушку цепляет.
Рванувшись пружиной к нему,
Я рву автомат из ладоней,
А хрип часового во тьму
Не больше чем шорох вороний.
Вперёд! – ударяет комвзвод, --
Прикроешь, -- шепнул возбуждённо.
А фрицев-то невпроворот,
Полуодетых спросонок.
Рисует строку автомат,
Летят ярко-красные трассы :
Крутитесь, валитесь подряд
В последнем своём переплясе!
За старую бабку мою,
Не спящую ночь у лампадки,
За взорванную струю
С уснувшей икряной стерлядкой;
Примите: за мёртвую печь,
Проткнувшую небо как палец,
За вашу гортанную речь,
Пришедшую в русские дали.
Бегите, ребята, беги...
Так вот что несёт в себе пуля!..
Она обрывает шаги
Стремительно мчащихся улиц...
Пшеница незрелой волной
Переливается в небо,
Шуршат под горячей щекой
Её напоённые стебли.
Бежит по руке муравей,
Антенны беззвучно расправив,
Он в жизни короткой своей
Ни разу ещё не слукавил.
Он слышит – уходит из жил
По каплям потухшее сердце...
Комвзвод, тебе нравится жизнь?..
Мне тоже.
Я канул в бессмертье...
Цветёт шиповник за оградой,
Поют щеглы наперебой,
Мне счастья большего не надо –
Жить в их мелодии простой.
Зимой и летом к обелиску
Под шорох снега и дождей
Приходят сотни самых близких
И самых преданных людей.
Когда натруженые руки
Меня коснутся в тишине,
Я слышу – сердце перестуком
Им отзывается во мне.
По воскресеньям и субботам,
Зажав в ладонях стебельки,
Несут ко мне свои заботы
Мои друзья-фронтовики.
Слова – латунные патроны –
Роняя в замерший гранит,
Со скорбью жаркие пионы
Мне сыплют под ноги они.
За что жалеть меня, ребята?
Я в эту землю крепко врос,
И пузырём аэростата
Не уплыву к мерцанью звёзд.
Не унесусь весной по Волге,
Впаявшись в синеватый лёд,
И мне держать атлантом долго
Над всеми вами небосвод!
Нетленен камень под ногами,
Ему века – не рубежи,
Я благодарен вам за память,
Вы благодарны мне за жизнь.
Струится ветер по шинели,
Воркуют голуби легко,
А небо в облачной шрапнели
Неизмеримо высоко.
К пилотке руку поднимая,
Слежу, как тонкий самолёт,
Струю инверсии рождая,
С востока к западу плывёт.
А я летать обучен не был
И, откровенно говоря,
Последний раз я видел небо
На чёрной мушке «дегтяря».
С тяжёлой глыбы постамента
Мне в институт заказан путь,
И первокурсником-студентом
Теорий новых не вдохнуть.
Бушует ливень над сиренью,
Затеяв с засухой войну,
Зелёный куст в изнеможеньи
Губами к лужице прильнул.
Невольно свесили афиши
Сырые крылья на асфальт.
Июль, я рад, что ты не слышишь,
Как воздух вспарывает сталь.
Иная лексика и фразы,
Встаёт без зарева рассвет,
Пространство сталкивают «Кразы»
Своими фарами в кювет.
Над относительным покоем
Большого сквера и реки
Качают гроздьями левкои,
Невозмутимы и легки.
Стыкуют башенные краны
Друг с другом остовы домов,
И город мчится по экрану
Парящих мирно облаков.
Приходит и уходит детство,
И трогает меня рукой,
Я за него вполне ответствен
И что мне личный непокой...
хххххххххххххххххххххххххх
Из тетрадей 1978 года.