Среди рутины и репья,
Лет средних, качеств,
Средь мыслей серого тряпья,
Речей иначеств,
Стою, как лето в январе
В районе Мцесты,
Собравшись с духом по море
В иные месты.
Жизнь бьет наотмашь, целя в лоб,
Туда, где правда
Про деревянный гардероб
Полметра на два.
Мозг, перекрученный в дугу –
На карантине.
Выкручиваюсь, как могу,
Что твой Гудини.
Забыты лица, города,
Пароли, явки…
И на сгоревших со стыда
Щеках две ямки.
И ночь, что прет с горы на мы,
Бросая тени
На голубые хохломы
И волн пастели,
Знать, августеет неспроста
В садах Минервы;
Вспорхнуло что-то из куста –
Ни к черту нервы.
Я сплю, я грежу наяву.
Я жду подвоха.
Я мну забвения траву
И кончу плохо.
В озябших пальцах для души
Есть децл тяги.
Да на столе – карандаши
И лист бумаги.
И в сером этом январе,
В окне-мольберте –
Фонтан, забитый во дворе
До полусмерти.