Из-за тенистых тополей
Луна взошла. Не стало Сельи.
Вдыхал я бриз ночной с полей,
Раздвинув шторы. У постели
Рыдал о ней, лишённый сна,
И видел, как юна, красна,
Касалась тополя луна.
Пшеницы жаркий аромат
Дымился, землю покрывая,
И запах лилий - мир услад,
Плыл, яркий воздух омывая.
Казалось, скрытая тоска
Июльской ночи на века
И безнадёжна и горька.
Большая круглая луна,
Целуя ветви непрестанно,
Теряет алость после сна,
И золотится сквозь туманы.
Как злобный враг поднялась вмиг,
Чтоб лучше видеть напрямик
Моей любимой мёртвый лик.
Я вспомнил всё, застыв душой,
Без слёз в печальной круговерти:
Как если день грядущий мой
Не замечал прошедшей смерти.
И думал, что луне видней
Оттуда было счастье дней
Меж миром неги и теней.
Желая чувствовать, как я
Отдался памяти всецело,
Свой свет мистический лия,
Луна на губы мне глядела.
Я трепетал, гнал мысли прочь,
И пульс мой бился во всю мочь,
Когда я вспомнил вновь ту ночь.
Через Индийский океан,
Летел корабль наш, словно птица,
На крыльях света; тёплых стран
Как дымка таяла граница:
Взяв в помощь платье, красота
Её светилась неспроста:
Я, наконец, раскрыл уста.
В тот миг, когда пересекли
Мы наши судьбы в той беседе,
И пальмы таяли вдали
На побережье цвета меди,
Другого света пал туман
За островами Андаман:
Луною был он златоткан.
Внутри девичьих синих глаз,
Луна заискрилась овалом,
Перед любимой в этот час
Склонился преданным вассалом
Я, потеряв словесный дар.
Она ушла, нет больше чар,
И только красный лунный шар.
Я вспомнил улицу зимой,
Когда в моей руке, впервые,
Забился пульс её немой -
Сомненья девушки глухие.
Друзья давно ушли вперёд,
А мы болтали без забот
Средь шума городских тенёт.
Толпа тащила нас силком,
Друг к другу тесно мы прижались,
И говорили обо всём,
И словно брат с сестрой смеялись.
Но как желанно было мне
Вдруг оказаться в тишине,
Сказав о главном в стороне.
Но тщетно, на закате дня,
За шпилем тёмного собора
Шар медоцветного огня
Привлёк сияньем наши взоры.
Она умолкла. Чуть дыша,
Я понял, как же хороша,
И как чиста её душа.
И вспомнил чудный эпилог.
Она вошла в покой священный,
Где пали вниз её венок
И пышных прядей груз бесценный.
Я нежно ей ласкал, стыдлив,
Осиной талии извив,
И шею, холод ощутив.
И вновь мелькнула за окном
Луна в сребристо-тонком газе,
Менадой в куполе ночном
Она плясала, и в экстазе
Склонялась к тополю главой.
Он под жестокий ветра вой,
Тянулся страстно к ней листвой.
Вот листья вкруг луны кружат,
Как девы вкруг больной сестрицы,
Где смерть, обманщица стократ,
В дыханье мнимое рядится.
Луны обычный бледный вид,
Став золотым, в себе таит
Оттенок мрачный - аконит.
В ту ночь, лишь Селья умерла,
Луна была какой-то странной:
Победоносна и смела,
Мила невестою желанной.
Но болью скорбною ведом,
На шар смотрел я со стыдом,
И муки брызнули дождём.
Я снова к Селье припадал,
Держа в своих ладонях чудо -
Лица божественный овал,
Чьи чары вечно не забуду.
Но почернело всё вокруг,
Я вздрогнул и увидел вдруг
Луны на небе бледный круг.
Тогда я встал почти без сил,
И в лес отправился тернистый,
Где запах жимолости пил,
Где вереск цвёл внизу душистый.
В листве лежал я меж ветвей,
А там, где небеса ясней,
Луна плыла средь звёзд-огней.
С той горькой ночи я утих,
И чувствую не как другие,
Стал чужестранцем среди них,
Покинул сборища людские.
Мне жизнь обычная чужда,
Друзей покинул без труда,
От солнца прячась навсегда.
Но станет месяцем луна,
Наполнив свой изгиб сияньем,
В моих мечтах опять она,
Томлюсь я страстью и желаньем.
Шагаю по вершинам гор,
И лишь её увижу взор,
В душе поёт и молкнет хор.
Раз в месяц, ночью, на холме
Лежу я диком, и блуждает
Мой взгляд в небесной полутьме,
Пока роса не выпадает.
Но вот луны златой овал
Возник как дивный идеал,
И я, средь равных, богом стал.
Двенадцать раз за этот год
Тот миг волшебный повторялся,
И я вкушал восторгов плод,
Мой пульс как пламя загорался.
Теперь меня не удивят,
Ни локон дев, ни женский взгляд,
Ни лиц прекрасных длинный ряд.
Что я? Коснётся ли меня
Её божественная нежность?
Смогу ли свежего огня
Добавить я в её безбрежность?
Не знаю! Только не секрет, -
Что я любим, и ей вослед
Шагаю, как слепой, на свет.
Хочу быть заводью в горах,
Где лик твой светит отражённый,
Или растеньем, в чьих корнях
Сокрыт твой дух заворожённый.
Но, смертный, я умру, любя.
Ты – вечна. Я прошу тебя,
Склонись ко мне в тот день, скорбя.
Sir Edmund William Gosse (1849-1928)
THE NEW ENDYMION.
1 Behind the ghostly poplar--trees
2 The moon rose high when Celia died;
3 To win the flickering midnight breeze
4 I'd thrown the curtains both aside,
5 And this was how I came to see
6 In my most tearless agony
7 The red moon in the poplar--tree.
8 The scent of lilies, sickly sweet,
9 Just floated through the shining air,
10 And the hot perfume of the wheat
11 Hung like a vapour everywhere;
12 The anguish of the summer night,
13 Close, breathless, sultry, still and bright,
14 Seemed without hope and infinite.
15 But most the round orb of the moon,
16 That one by one the branches kissed,
17 Drawn out of her flushed waking swoon,
18 And changed to gold above the mist,
19 Seemed like a rancorous enemy,
20 Who climbed by stairs into the sky
21 Better to see my darling die.
22 And I remembered, hushed at heart,
23 Without a tear, though she was dead,--
24 As if my future had no part
25 In that cold past upon the bed,--
26 I thought how much the moon had seen
27 Of happy days that lay between
28 The sweet may--be and sad has--been.
29 Quivering to feel how, every time
30 I forged another link of love,
31 The mystic moon had seemed to climb,
32 And watch my lips, and hang above;
33 I shuddered, and my thoughts I cast,
34 While all my veins were beating fast,
35 Across my memories of the past.
36 I thought of that clear tropic night,
37 When, like a bird, through Indian seas,
38 Our ship unfolded wings of light,
39 And lost the land by soft degrees:
40 She paced the deck; I heard the stir
41 Of robes, her beauty's minister,
42 And at the last I spoke to her.
43 But while our budding fortunes crossed,
44 Amid her courteous flights of speech,
45 My careless vision slowly lost
46 The range of palm--trees on the beach,
47 Whereat another light began
48 Behind the isles of Andaman,
49 And up the golden moonlight ran.
50 I turned and saw her gentle face,
51 Those violet moon--shot eyes I saw,
52 And in that very hour and place
53 Bent like a vassal to her law;
54 But yet I dared not speak, and soon
55 She rose and suddenly had gone
56 And left me to the florid moon.
57 I thought me of a winter street,
58 And how the first time, on my arm,
59 I felt her gentle pulses beat
60 As in a virgin vague alarm;
61 We let the rest pass on before,
62 And talking lingered, more and more
63 Hid in the city's kindly roar.
64 The great crowd caught us in its net,
65 And pressed us closer to each other;
66 We spoke of all since last we met,
67 And laughed like sister and like brother;
68 I all the while, with fixed intent,
69 Towards some more serious silence bent
70 To say a certain thing I meant.
71 In vain,--till out of the blue night,
72 Behind the vast cathedral spire,
73 There swam into our sudden sight
74 A globe of honey--coloured fire,
75 And in the wonder of the view
76 She hushed her talking, and I knew
77 How kind her heart was and how true.
78 I thought, too, of the magic hour
79 When in one sacred chamber bound,
80 She loosed her wreath of orange--flower,
81 And dropped her wealth of hair uncrowned,
82 And I, with tenderest fingers laced
83 About the slimness of her waist,
84 Her cool and cream--white throat embraced.
85 And through this window--pane we glanced
86 And saw the silvery soft may--moon,--
87 Like some young maenad that hath danced
88 Till her bright head is in a swoon,--
89 Lean up against the poplar--tree,
90 And in the wild wind we could see
91 The leaves fold round her amorously.
92 They folded round as sisters might
93 Around a maiden sick to death,
94 Whom some perfidious churl and light
95 Had cheated with delusive breath:
96 The moon's white face that golden hour
97 Had something of the tints that lour
98 About the aconite in flower.
99 Yet that last night when Celia died
100 The moon's face had a stranger air,
101 A mien of victory, like a bride,
102 Enchanted, resolute and fair;
103 Through all my sorrow, all my pain,
104 I gazed upon the orb again,
105 Till my pent anguish gushed in rain;
106 And then upon her face I fell,
107 My sweet, lost Celia's, and my arms
108 Clasped round once more the miracle
109 Of her divine and tender charms;
110 The room grew dark, I knew not why,--
111 I gazed and saw that, suddenly,
112 The moon was ashy in the sky.
113 Then I arose and left the dead,
114 And wandered up into the wood,
115 Till briar and honeysuckle shed
116 A subtle odour where I stood;
117 And there, between the boughs that lie
118 Thin--leaved against the stars on high,
119 The moon swam down the liquid sky.
120 And since that night of pain and love
121 I have not felt as others feel,
122 An alien in their courts I move,
123 And from their noisy world I steal;
124 The common ways of life I shun,
125 And quit my comrades every one,
126 And live sequestered from the sun.
127 But when the crescent moon begins
128 To fill her slender bow with fire,
129 A dream upon my fancy wins,
130 I languish with a fond desire;
131 I stride along the mountain--tops,
132 But when behind their range she drops,
133 My heart within me leaps and stops.
134 But every month one night I lie
135 Upon the wild back of the hills,
136 And watch the hollow of the sky
137 Until the crystal dew distils;
138 And when the perfect moon appears
139 A golden paragon of spheres,
140 I rise a god among my peers.
141 Twelve times within the weary year
142 That marvellous hour of joy returns,
143 And till its rapture reappear
144 My pulse is like a flame that burns;
145 I have no wonder, now, nor care
146 For any woman's hands or hair,
147 For any face, however fair.
148 Ah! what am I that she should bend
149 Her glorious godship down to me?
150 My mortal weakness cannot lend
151 Fresh light to her vast deity!
152 I know not! only this I know--
153 She loves me, she has willed it so,
154 And blindly in her light I go.
155 Sweet, make me as a mountain pool
156 With thy soft radiance mirrored o'er,
157 Or like the moon--fern, grey and cool,
158 That hides thy virtue in its core;
159 I must grow old and pass away;
160 Thou art immortal; love, I pray,
161 Bend o'er me on my fatal day!