Рыба
Скользит
сквозь чёрный нефрит
Двустворчатых раковин,
оставленных кем-то
для охраны груд пепла,
раскрываясь и складываясь
точно
веер испорченный.
Рачкам, инкрустирующим волну,
никак не спрятаться, потому
что водою заполненные
лучи
солнца
расплёскиваются стекловолокном и движутся
с быстротою прожектора
по всем расщелинам
туда и обратно, открывая
взору
бирюзовое море
тел. Там проносит поток
ржавый клинок
по ржавому гребню скалы, где звёзды
и розовые
рисовые зёрна
и чернилами вымазанные медузы
и крабы, словно зелёные лилии, а также
подводные поганки
скользят, наплывая друг на друга.
Итак, в этом
вызывающем строении
очевидные следы правонарушения –
все физические признаки
пре-
ступления – вместо ступеней, только бороздки от динамита,
ожоги, удары томогавка – всё налицо. Эта бездна
мертва.
Причём многочисленные
Свидетельства доказывают, что она может жить
там, где вовеки не воскресить юности. Море стареет в ней.
Марианна Мур
THE FISH
Wade
through black jade,
Of the crow-blue mussel-shells, one keeps
adjusting the ash-heaps;
opening and shutting itself like
an
injured fan.
The barnacles which encrust the side
of the wave, cannot hide
there for the submerged shafts of the
sun,
split like spun
glass, move themselves with spotlight swiftness
into the crevices –
in and out, illuminating
the
turquoise sea
of bodies. The water drives a wedge
of iron through the iron edge
of the cliff; whereupon the stars,
pink
rice-grains, ink-
bespattered jelly-fish, crabs like green
lilies, and submarine
toadstools, slide each on the other,
All
external
marks of abuse are present on this
defiant edifice –
all the physical features of
ac-
cident – lack
of cornice, dynamite grooves, burns, and
hatchet strokes, these things stand
out on it; the chasm-side is
dead.
Repeated
evidence has proved that it can live
on what can not revive
its youth. The sea grows old in it.