* * *
к.к., с любовью
…полуденное время шахмат, раскладывания пасьянса и тишины, задержит шаг над широкою доской. терраса – то место, где бы ты хотела не разговаривать подолгу, но просто предоставить тело идущему с небес потоку. июль выталкивает с полок фантастику и переводы. над горизонтом каждый всполох как дуновение свободы. температура дня и ночи, наличие воды и суши уравновешены, как ноши в руках берущих и несущих. крылом зачеркивает птица все, что принадлежало лету. и ты в изделии из ситца в мундштук вставляешь сигарету. непроизвольный вскрик калитки на сердце оставляет слепок. язык сухой. запястья липки. июль – на память, напоследок. осыпан пепел. взгляд поранен. седое солнце словно лого. как настоящий северянин, я верю в немость монолога. мне кажется немного скудным все, что стоит за словом «псевдо»: смысл – переносным, мир – лоскутным, горбатою – спина соседа (который, при костюме строгом, хохочет, в борозде копаясь. и взгляд его бежит по строкам и ударяется о палец, прижавший книгу, как купюру, а книгой – на колене гнуса, заставившего вскрикнуть сдуру и от укола содрогнуться)… а ты, как истая южанка, имеешь голос низкий, грубый и вдавливаешь слово «жарко» в мои растресканные губы. ты пальцы длинные разжала. ты думаешь, что так и надо. жара, напарница пожара, полопалась от лимонада. ты позволяешь в кои веки задуматься о человеке, который к крашенной скамейке рассматривает волн набеги. ты слышишь? слышишь? это правда – когда стихи заполнят улья, деревья трением смарагда напомнят о конце июля. и крикнет сверху: «отдохни-ка, чудовище!..» – большая птица. и непрочитанная книга опять на место возвратится. светило растворится в пене и потечет, что лето, к югу. ты прыгнешь на мои колени и легкую поднимешь юбку. и, все увидев, скажет: «амен!» – небесный сторож и служака. – «ты начинаешь, северянин; выигрываешь ты, южанка…»
2006