Вот и я, наконец, познакомилась с питерским ветром,
С этим питерским ветром, который встает до рассвета,
И с упорством, достойным проклятия и восхищенья,
Начинает Невы и поднятие, и наполненье.
И Большая Нева, поднимаясь все выше и выше,
Угрожает залить этот город по самые крыши,
Что, конечно, едва ли возможно, зато впечатляет,
Когда черная лава каналы по край заполняет,
И мосты над водой выгибают продрогшие спины,
Чтоб свои животы уберечь от касанья холодной пучины.
А по радио вновь штормовое предупрежденье,
Словно сводки с фронтов каждый час поступают сообщенья,
Что исчезла из кранов вода по каким-то районам отдельным
(Непонятно куда, если город в воде по колено!).
Этот ветер туристов несет по Дворцовой опавшей листвою,
Хлещет колкой поземкой могучие торсы героев
И античных богинь беломраморных зябкие плечи,
Тех, что в Летнем саду на аллеях застыли навечно.
Ветки с хрустом ломая, бандит, покуражиться дабы,
Хулигански свистит, пролетая под аркою Главного Штаба,
И гуляет по Невскому пьяным беспутным бродягой,
Обрывая фанеру рекламных щитов, как бумагу.
Мы шагаем по лужам, стараясь носами не хлюпать,
Мы простужены, ветром продуты, как парус на шлюпе,
И при каждой возможности в каждом кафе зависая,
Вероятно, сопьемся, от буйной стихии спасаясь.