Что-то случится сегодня - по волнению неба я понял,
по движению штор, по рафинаду в стакане,
по артериальному низкому и по дрожи в ладони.
Взгляд у гусеницы давленой остывает и ранит
тупо,
как самочувствие бездомной собаки.
От аварии той не отходя годы на трассе
так проводя. На горе свистят раки,
приближается чувствуя нож к зыбкой массе
масла
и падает в него гильотиной;
так лица взрываются враз кислой миной,
и стороны тьмы причинно-следственной связи
низ живота обжигают и сразу
ясно одно –
лишь только внимание
таблеткой забудет соседа в палате,
зная случилось что-то. Я в ванне
на зеркале завтра читая "предатель",
о неплотности
счастливых людей на планете
задумаюсь,
а в обед – об обеде.
Что-то случиться сегодня. Кулак сжимая, со скрипом
тяну кожу с ладоней в прозрачность костяшек.
Вкус "Каметона". После ангины, ли гриппа
была ты. Кота твоего звали Яшик…
Случится сегодня. Холодильник перхает в утро
судорогой. Механика звука и в лифте.
Я и Стены – это квартирное брутто.
Я и шансы опять фифти-фифти.
Случится, случится.
Опережая констатацию фактов,
сверля в обстоятельствах путь от прицела,
это что-то двигалось, ползя катарактой,
повседневное крыло, медленно зрело,
пускало соки, нарывало
в цепи случайных событий,
замыкало реле, путало фазы, контакты.
Я хотел сказать пас, забрать карты и выйти –
что-то не отпускало, что-то говорило дурак ты,
если не понял
отчего губы прокусаны.
В венах друзей чего стыли бусины?
Тело чего не отдыхает
за ночь? В узоре обоев определяя
что же приснится.
Осени птицы
почему оставляют крики, прощаясь
на всякий случай? Я не меняюсь
так быстро хотя бы…
хотя бы так смело.
Что будешь делать, когда станет белым
всё – город, дороги – как сало?
Ночь, три вески шерстяным одеялом.
Мёртвую воду зови просто снегом
и никогда не думай, что летом
этого нет – желания кончить
петлёй, выстрелом. Вечности копчик
почувствовать
в сбитых сосудах
кого оставляешь, предатель, Иуда.
На склад какой поступает то, что потеряно –
вещи, время, талантом что вверено
было?
где кровь в заусенциях прячется,
Таня, Танечка, мячик всё валится
в Лету, в оп-
ределение свойства,
В гибель богов, в грех первородства,
в признание в смерти, в ничтожество в жизни –
просто не слезли, не хотели, повисли.
Так, заполняя эквивалентом иллюзий
материю, быт, хватку – ты лузер,
Миша. Тогда
не мог выйти тоже.
Миша, я тоже не слезу, я может
быть последний
из последних последних.
Последы съедаю, освобождаю весеених
котят-одностиший. За хлебом не вышел;
что-то сегодня становится тише,
что-то сегодня становится глуше,
что-то во рту становится суше,
что-то я прячу нож в голенище,
что-то меня зовёт, даже ищет,
что-то идёт ко мне. Что оставит
след на всю жизнь, словно ограбит?
Что-то апгрейты меня не коснулись –
мир всё такой же, какают гули.
Кто же меня больше не встретит?
большою ногой шагаю как ети
улиц крестами; за хлебом я вышел.
Зачем спрашивается…
всё стало тише…
МНЕ – равнодушия равные души –
что было большим становится уже.
МНЕ равнодушия душные раны –
жизнь – полотно, ставшее рваным.
МНЕ – равнодушия тёплые уши –
кому то я должен, кому-то я нужен.
Равнодушие – МНЕ – вода, что из душа,
из неба же или, главное – в лужи
душ, что не встанут, высохнут души;
что-то во рту становится суше.
Сухость во рту нас обнаружит –
всех, кто готов, кто безоружен,
всех, кто ушёл,
дверью не скрипнул
и не оставил даже P.S.
* * *
Имя твоё бурчу в одеяло.
Скоро конец –
будет полгода как сало.