Я не помню как я рожала,
Помню только звериный страх.
Как от холода, я дрожала
И от боли темнело в глазах.
В изголовьи маячил кто-то,
Уговаривал, утешал.
Вытирая градины пота,
Всё красавицей называл.
Кто-то рядом орал благим матом,
Кто-то маму на помощь звал...
Что же это, Господи святый,
Ну за что ты меня наказал?
Слышу крик из соседней палаты...
Проплыла акушерка фрегатом,
Промелькнула белым халатом,
Словно парусом, и волной
Запах спирта катя пред собой.
Боль корежит, сгибает, свербит,
Выдирает глаза из орбит;
Выгибает, как арочный свод,
Извергаясь потоками вод.
Санитарка с рожей помятой
Всё крутила тампоны из ваты,
Где-то чайник свистел пузатый,
Свистом душу на части рвал...
В круговерти этой проклятой,
Наконец, всё исчезло куда-то,
Саданула, словно лопатой,
Боль по черепу и ... провал...
По щекам били долго и больно
И кричали: "Глаза открывай!
Ну, мамаша, теперь ты довольна?
На вот - доченьку принимай!"
Воспалённый, истерзанный разум
Сконцентрироваться не мог.
Рассмотреть не могла я сразу
Тёмно-красный орущий комок.
Удивительное ощущенье,
Как со света того возвращенье,
Словно выцедили всю кровь,
Словно я появилась вновь.
Безграничное удивленье,
Бъёт в лицо ослепительный свет...
Родила, но, как прежде, спасенья
От мучительной боли нет.
Почему снова боль волною
Моё тело на части рвёт,
Словно что-то ещё живое
Разрешенья от бремени ждёт?
Что же это за адские муки
И конца этим мукам нет?
Осторожные чьи-то руки
Из меня извлекают послед...
Запах крови и вкус кровавый
И усталости не превозмочь...
Вот и стала сама я мамой...
За окном равнодушная ночь,
За окном майский ласковый ветер,
Скоро будет, наверно, заря...
Я теперь не одна на свете,
Рядом спит кровинка моя...
Февраль, 2001 г.