Садко (возможно, украинец,
возможно, родственник маркиза де Сада)
без разрешения и без визы
гулял в саду.
Был ли то сад райский –
про то ничего не известно.
Скорее всего, сад был морской,
потому что трудно дышалось
и цветы пахли треской.
Птицы летали какие-то странные:
продолговатые и зубастые.
Садко отмахивался от них золотым крестом,
снятым с груди.
Вдруг на него наскочил полуголый мужик,
патлатый и бородатый,
с рыбьим хвостом и вилами в руке.
“Да кто ты такой, - закричал, -
чтоб без визы гулять в моем саду!?
Да как ты посмел
на дно опуститься!?”
Испугался Садко, задрожал,
поняв, что перед ним сам царь Морской,
и, упав на колени, молвил:
“Смилуйся, царь – отец!
Я существо суши, я купец.
Торговал поэзией и прозой,
да товар не пользовался спросом.
Народ пошел зело пресный,
читает только вывески и прессу.
А казна душит налогами.
Как тут было не закручиниться!?
Вот я и купил на последний рубль
бутыль зелена вина,
и, осушив ее до дна,
пришел туда, где много соли
и совершенно нет кина”.
“Это хорошо, - сказал Морской, -
что ты не любишь кино.
Кино — говно,
опиум для народа;
у него плебейская порода.
Пойдем, я познакомлю тебя с тоской”.
“А книги, царь, у тебя есть?
Дюже почитать захотелось”.
“Как же, как же!
Полное собрание декаданса…”
Между тем кальмар чернилами кидался,
намекая, что наступает ночь.
А быть может, он просто писал письмо маме?
Но нет:
письма по воде пишет только Нептун
своими державными вилами.
А кальмар – кошмар не полномочен.
У него одни щупальца,
он дитя ночи.
“Вот мои дочери!” – крикнул царь.
Испугался Садко, как бунтарь.
И как верный муж и отец
взял кинжал и отрезал себе…
Купец стал скопец.
Тут, собственно, и сказке холодец.