Меня отделил от плаценты когда-то простой акушер,
На сцене в комедии Данте он вышел давненько уже.
Я тоже проникся моментом таким мезозойским почти –
Пупок, перевязанный лентой, мне долго лечили врачи.
В Чистилище и Преисподней свой в доску с той давней поры.
И пусть я не всё ещё понял из жизни растений и рыб,
Но все искушения рая с достоинством детским всосал,
Соблазн до сих пор выбираю себе исключительно сам.
Я Данте повесил на стену, отныне мы с ним заодно,
Одно у нас правое дело – налево нас тянет оно.
Спокойно висит Алигьери, веночек его набекрень,
Он, видно, в хорошее верит – не в ад и, конечно, не в кремль.
Мы любим с ним райские кущи и лавровый запах венка,
Мы с ним оттопырили уши, пусть я без веночка пока.
Нас всех дожидается слава, пороки – вино и еда…
Он пристально смотрит направо, печально-повешенный Дант.