Был в пелену солоноватой влаги
завернут в мир безрадостного детства,
но из чернил возникли на бумаге
зеленный склон и хохолок младенца.
(Из Умберто Саба. Автобиография.)
1.
...Иль гений, парадоксов друг.
Город начинался с моста,
за ним находились: школа,
завод, тюрьма,
и кладбище.
В городе,
население,
занималось общением,
с помощью кулака.
То есть, друзей находили,
около фонаря,
изрядно попортив руки,
о нижнюю часть лица.
Действительность
отбрасывала тень,
на череду ночей и дней.
И в этом городе,
где кроме акушера,
никто понятья не имел,
о силе мысли,
или о смысле жизни,
там вырос мальчик.
По сложившейся традиции,
он учился,
работал на заводе,
и хоронил родных,
которых,
он любил.
И видимо,
по этой же причине,
он начал сочинять стихи.
Причины смерти
пытаясь разгадать,
он начал понимать,
людей,
которые являлись частным,
но в то же время любопытным
фактом.
Испытав огонь влюбленности,
он твердо для себя решил,
всегда писать стихи.
Девочку, дочку акушера,
он называл Офелией.
Вот собственно начало,
длинной повести,
любви, предательства, измен,
счастливых дней,
и поэтичных строк.
2.
Святая инквизиция,
та, которая так любит,
часами о морали говорить,
в то время была сильна.
И от того,
что Богу
угодно было крови,
и страданий,
она нашла,
скупое утешенье,
своих причуд.
Был найден,
(на языке святых)
агнец Божий.
Так называемый
"черный петух".
Инкуб.
Судили недолго.
Закон один для всех:
мужи должны работать,
на заводе.
Где кстати,
(так говорят в народе)
изготовляли танки.
Так юноша попал,
в учреждение
предшествующее могилам.
(В контексте планировки
городских сооружений):
...В этих грустных краях все рассчитано на зиму : сны,
стены тюрем, пальто, туалеты невест - белизны
новогодней, секундные стрелки,
воробьиные кофты и грязь по числу щелочей,
пуританские нравы, белье; и в руках скрипачей
деревянные грелки.
Профессии поэта -
в природе нет.
А человек,
пред Богом предстает,
с орудием труда,
в одной руке,
и с паспортом в другой.
Наверно так,
свершается Небесный суд.
"Мы все тут ходим под ножами." -
сказал старик,
и почесал кадык, -
"Ты - Диоген,
не по призванью.
По воле Бога".
Какого Бога?
Бога милости.
Бога справедливости.
Бога терпимости.
Бога печали.
Бога веселья.
Бога поэзии.
Бога страсти.
И Бога всего,
что существует ,
или не существует.
3.
Быть изгоем,
(как кажется смертным)
престижно,
когда слой земли,
стал ему одеялом.
И живы еще,
палачи,
и пишут они мемуары.
"Под ребра ему,
саданул я ногой,
что б знал он какой
мир его окружает."
Мир окружающий.
Разный: немой и кричащий.
Осуждающий и пьянящий.
Требующий показания,
требующий покаяния,
требующий любви,
Офелия, где же ты?
4.
Врагов не бывает.
Тот,
что ждет
намереваясь убить,
вовсе не враг,
а так.
Нечто вроде,
учения Дзен,
палкой страдательных учителей,
выведено "преодолей".
Это удар в лицо,
кулаком по прямой.
Бум!
Вот строка,
спасибо учителя!
Возможно гены,
как юные ветви,
дают побеги.
Рождается гений.
невзирая на время,
на бремя эпохи,
на суд народный,
на рай и на ад,
где ангелы спят,
над алтарем.
Над беснующимся алтарем.
5.
Судьба,
это не кто с кем,
когда,
и по каким мотивам,
здоровался, спал, любил,
разочаровывался, не выносил,
смеялся. Это когда - портрет,
а у портрета глаза,
как два окна,
в которых предметность чуда,
не вызывает сомнений.
В сомнениях соль -
на самом деле чистый лед,
а зачастую сахар,
облизанный миллионом языков,
так жаждущих стихов.