Зима переменчива. Ветер мотает пряжу,
Пушистые нити из белой шкуры метели.
Весь мир побелел: окна, двери и даже
Пестрая равнина постели –
Рванешь покрывало – сменяется снежным полем.
Так, просыпаясь вновь в больничной палате
Поневоле осознаешь себя в неволе –
Угрюмый пленник в застиранном белом халате.
Умирать не страшно. Трудней подвести итоги.
Ты вернул долги. Завершил работу. Ты сбылся,
Как сказал бы Сент-Экс. Ты прошел все свои дороги,
Выполнил в жизни все, для чего родился.
На подоконнике, у пробитой ветрами рамы,
Царапаешь пальцем по наметенному в щели снегу,
Читаешь «И-Цзин», сверяя корявые гексаграммы:
«…Благоприятен брод через великую реку…»
Твоя девятая жизнь прошла. Но, и в смерти молод,
Ты возьмешь с собой красные маки в горах Чок-Тала.
Зной казахских степей и лютый камчатский холод,
И слова любви, что подруга тебе шептала.
Ты уснешь сегодня, а завтра… завтра уже не будет.
Будет берег, сухой камыш и вода без края.
Ты проснешься на сером песке. Тебя разбудит
Харон, на флейте 'Troumerel' играя.
Он закончит играть, и начнет прогревать моторы
И ладья отойдет, разворачиваясь, от причала.
За рекой - белый храм, в нем длинные коридоры.
Там закончится путь. И там начнется с начала